честве руководящего воззрения, отнюдь не затрагивающего прав механической причинности.
Не имея силы «конструктивного», т. е. объективного принципа познания природы, понятие целесообразности оказывается, по Канту, необходимым и притом в высшей степени ценным «регулятивным» принципом, субъективной «максимой» суждения. Это понятие есть как бы намек, к-рый природа нам дает, чтобы посредством понятия о конечных причинах мы могли выйти за пределы природы (природы в кантовском понимании, т. е. мира нашего опыта) и приблизиться к самому высшему пункту в ряде причин.
В конечном же счете, заключает Кант, введением понятия внутренней целесообразности еще не решается вопрос — действительно ли существует необходимая цель. Т. о. кантовское учение о цели отражает в себе неустранимые пороки его философии — дуализм, агностицизм, метафизическое противопоставление необходимости и целесообразности. Дуализма, о к-ром писал Энгельс, Кант конечно не преодолел.
Послекантовское развитие немецкого идеализма — от Фихте до Гегеля — стремится к преодолению дуализма и субъективизма, характерных для кантовского понимания цели. Кант утверждал, что предметом опыта, а следовательно и знания может быть лишь сознательная целесообразная деятельность. Но так как сознателен только человеческий интеллект, то выходило, что целесообразность теоретически познаваема только в человеческих действиях, но никак не в телах природы, относительно к-рых, как лишенных сознания, возможно только субъективное, не имеющее теоретической силы усмотрение их целеустремленности. Фихте (см.) стремился показать, что наряду с сознательной целью объективно существует предшествующая ей бессознательная целесообразная деятельность — творческое воображение, в котором Фихте видит условие возможности нашего сознания в жизни. История человеческого духа состоит, по Фихте, в том, что творческое воображение подымается от низшей ступени до высшей и наивысшей ступени развития, дух постигает, что его объект есть не что иное, как его же собственный продукт. Положение это открывает путь к учению об объективной целесообразности природы, т. к. в силу утверждаемого Фихте тождества между творящим духом и природою — его объектом — на последнюю должно быть перенесено то, что отличает первый, т. е. целесообразный характер его деятельности, вместе с признанием ее объективности. Однако полное развитие этого понимания целесообразности дано не Фихте, у к-рого понятие творческого воображения ограничено моральным и потому субъективным содержанием, но лишь Шеллингом (см.). В философии природы Шеллинга учение б внутренней цели опирается на учение Лейбница о развитии и на учение Фихте о бессознательном творящем воображении. По Шеллингу, внутренняя цель природы должна быть целью объективной, т. к. в противном случае была бы невозможна сама природа как необходимое творчество духа.
Условием этой внутренней целесообразности природы Шеллинг считает единство природы и духа, материи и интеллекта.
Природа осуществляет целесообразные законы духа, а дух развивается и осуществляется в форме природы. Исчезает старая противоположность между механизмом и организмом: последовательный ряд всех органических су . 406
ществ объясняется как результат развития одной и той же организации, и цель т. о. оказывается объективным принципом становления всей природы в целом. Учение это восстанавливало отвергнутый Кантом гилозоизм, но вместе с тем ополчалось против витализма, т. к. делало в глазах Шеллинга излишним допущение всяких «жизненных духов» и т. д., помещаемых между материей и духом для устранения их мнимой противоположности. По Шеллингу-, единство организации, представляемой природой, может быть понято только на основе телеологии как приближения всех форм природы к общей цели. Историческое значение телеологии Шеллинга в том, что понятию внутренней цели, намеченному Кантом, Шеллинг сообщил объективное содержание, а также в том, что вопрос о цели Шеллинг тесно связал с вопросом о развитии органического мира. Однако идеалистическая и телеологическая трактовка самого развития, выключенного из реального времени, обесценивала результаты Шеллингова учения о цели.
В философии Гегеля (см.) учение о цели развертывается как одно из краеугольных учений всей системы. Уже на первой стадии развития абсолютного духа — в развитии «понятия» — содержится сжатое изображение всего будущего пути, к-рый надлежит пройти понятию. Высший образ его совершенства не механически возникает из предыдущих стадий, но телеологически предначертан как цель уже в исходной точке развития. Исходным пунктом при разработке учения о цели было для Гегеля усвоенное им от Канта и Шеллинга, но своеобразно переработанное понятие внутренней цели, обнаруживающейся в жизни органической природы. Гегель критикует понятие внешней цели как низшее представление, приводящее к грубому антропоморфизму. В «Логике» Гегель помещает категорию цели в главе об «объективности», после «механизма» и химизма, как соединяющую их в себе и возвышающуюся над ними истину, доказывая невозможность механического истолкования жизни. Цель включает в себя механизм и химизм как свои средства. Но Гегель пытается рассматривать цель также и в чисто логическом содержании — как умозаключение, в котором внешняя цель смыкается с внешней ей объективностью. При всей натянутости отождествлений, которые Гегель стремится установить между целью и логическим умозаключением, подведение целесообразной деятельности человека под категории логики есть, как показал Лёнин, не только игра, натяжка, но заключает в себе очень глубокое содержание. В материалистической переработке оно означает, что «... практическая деятельность человека миллиарды раз должна была приводить сознание человека к повторению разных логических фигур, дабы эти фигуры могли получить значение аксиом» (Ленин, Философские тетради, М., 1934, стр. 183—189). В философии природы Гегель также разбирает проблему цели. На стадии животной жизни цель проявляется в стремлении животного к созданию органов и функций, необходимых для практических потребностей. Все цели животной жизни суть внутренние цели и предшествуют всякому сознанию, исключают всякий выбор или обсуждение. Формой осуществления целей здесь является инстинкт — вполне целесообразная, но совершенно бессознательная деятельность.