даний секций двумя днями в неделю гебертисты организовали при секциях народные общества, которые собирались каждый вечер.
Эти последние создали свой организационный центр — ЦК, соперничавший не только с Якобинским клубом, но и с самой Коммуной. В лице Ронсена (см.) и Мазюеля гебертистам принадлежало руководство парижской революционной армией; в лице Венсана — руководство военным бюро. Можно сказать, что зимой 1793—94 гебертисты были хозяевами Парижа.
Они добились в значительной мере реализации своей продовольственной и террористической программы, но они расходились с центральной, робеспьеровской фракцией якобинцев, опиравшейся на революционную мелкую буржуазию городов и среднее крестьянство по таким важным пунктам, как внешняя политика и политика дехристианизации (см.). В то время как гебертисты требовали войны в целях революционной пропаганды, войны до конца, т. е. до полной республиканизации Европы, Робеспьер, стремясь вывести Ф. из экономической и дипломатической изоляции, был противником перманентной войны и держал курс на привлечение на сторону Республики нейтральных стран — швейцарских кантонов, Дании, Соед. Штатов Америки — путем отказа от вмешательства в их внутренние дела.
Декрет 25 брюмера II года (18/XI 1793) поручил Комитету общественного спасения «искать пути для все большего упрочения союза и дружбы между Французской республикой, с одной стороны, и швейцарскими кантонами и Северо-Американскими Соединенными Штатами, — с другой». Были восстановлены торговые сношения с нейтральными странами. Опасение вооружить против Республики эти нейтральные . государства было одним из главных соображений, определивших отрицательное отношение Робеспьера к политике дехристианизации, особенно ретиво проводившейся в Париже под руководством гебертистской Коммуны. После того как ЦК народных обществ представил при поддержке Коммуны и секций петицию, в к-рой требовал отмены жалованья священникам (21 брюмера), Робеспьер решительно выступил против «атеистов» в Якобинском клубе (1 фримера), третируя сторонников культа Разума как «тайных агентов Питта».
Декретами 16 и 18 фримера Конвент подтвердил свободу культов и воспретил «всякие насилия и меры, противоречащие их свободе», что означало усиление робеспьеровского большинства Комитета общественного спасения и поражение гебертистов, вожди которых вынуждены были отмежеваться от «атеизма». Усиление позиции робеспьеристов внутри левого блока в конце 1793 стояло в несомненной связи с первыми успехами французских армий на внешнем фронте и успешной ликвидацией гражданской войны — факторами, поднявшими престиж революционного правительства. Эти успехи были не только результатом противоречий внутри коалиции, затруднявших согласованность действий отдельных ее членов, но и коренной реорганизацией армии («амальгама»), проведенной революционным правительством, чисткой ее дворянских и жирондистских элементов, облегчившей выдвижение молодых талантливых полководцев и поднявшей республиканский энтузиазм среди солдат, мобилизации всех экономических и технических ресурсов; страны, а также выдающихся ученыхдля организации обороны страны, наконец результатом реализации всей системы якобинской диктатуры и террора (см. Армия). На севере победа ген. Гушара при Гондшооте (6 и 8/IX 1793) заставила англичан снять осаду Дюнкерка; поражение австрийцев при Ваттиньи (16/IX) освободило Мобеж и позволило сконцентрировать значительные силы на В. 28/XII пруссаки были разбиты Гошем при Виссенбурге. Ландау был освобожден. В октябре была освобождена Савойя. Таким образом неприятель был отброшен к границам на всех фронтах.
В то же время взятием Лиона (9/Х) и Тулона (13/XI 1), а также решительными победами над вандейскими мятежниками в октябре и декабре 1793 была победоносно закончена в — основном гражданская война. Наконец Робеспьер искусно использовал для укрепления позиций правительства вновь разгоравшуюся борьбу между гебертистами и дантонистами.
Раскрытый в октябре по доносу Фабра т. н.
«иностранный заговор» барона Батца, в котором оказались замешанными некоторые из сочувствовавших гебертизму, помог ему в этом.
При молчаливом поощрении со стороны Робеспьера дантонисты начали бешеную клеветническую кампанию в печати и. Якобинском клубе против гебертистов и Клотца (см.), выставляя последнего агентом, иностранных держав. Вокруг дантонистов (иди «снисходительных»), опиравшихся главным образом на новую буржуазию, группировались все недовольные политикой максимума, все те, кто постоянно чувствовал над собой меч революционного террора, спекулянты, проворовавшиеся поставщики и фальшивомонетчики, «монтаньярырвачи» и т. п. С 30 брюмера во главе этой оппозиции, критиковавшей политику Комитета общественного спасения справа, стал вернувшийся в Париж Дантон (см.). Теперь дантонисты выступали с чисто контрреволюционной платформой, которая развивалась на страницах новой газеты Камилла Демулена «Старый кордельер», ставшей чрезвычайно популярной среди всех врагов террористического режима. Эти дела, эта платформа означала ликвидацию революции и прямую сделку со всеми ее врагами.
В области внешней политики дантонисты были сторонниками немедленного мира во что бы то ни стало, хотя бы ценой освобождения королевы. Дантон . держал курс на мир с злейшим врагом Республики — Англией. В; то же время они энергично выступали против снятия с должностей генералов-дворян, против процесса и казни Кюетина (см.), яростно нападали не только на гебертистов, но и на весь революционный режим, требовали открытия тюрем, амнистии эмигрантам, полной свободы печати, вообще — прекращения террора, отмены максимума и роспуска революционной армии. Посылаемые в провинцию в качестве эмиссаров Конвента, они саботировали его продовольственную политику. Это был настоящий заговор против революционного правительства, на которое велись непрерывные атаки под видом борьбы с гебертистами. Борьба течений внутри якобинства не ограничивалась одним Парижем, она развертывалась всюду в провинции, особенно в связи с чисткой администрации и реализацией декрета 14 фримера (см. выше).
Гибель гебертистов и дантонистов* Новое обострение продовольственного кризиса в кон-
