женных по преимуществу в его труде «Ideen zur Philosophic der Geschichte der Menschheit» (1784—91); данное здесь понимание нации как «народного духа» усвоено первым поколением слав; филологов: чехи — Добровский, Юнгманн, Ганка, Палацкий; словаки — Коллар, Штур; поляки — Суровецкий, Будзинский; у южных славян — знаменитый Караджич Вук, у русских — Карамзин, Надеждин, Шевырев и отчасти славянофилы — ищут в Ф. с. обоснование единства славянской культуры. У юж. и зап. славян первые филологи являлись и идеологами буржуазного национального возрождения. Так, «патриарх слав, филологии» Иосиф Добровский (см.) (1753—1829), не разделяя панславистских притязаний позднейшей плеяды своих учеников и последователей, являлся во всей своей научной деятельности выразителем стремлений передовой части чешской буржуазии с ее возрождающимся чувством национального самосознания. Первые его шаги в области Ф. с. стоят в связи с программными выступлениями чешских патриотов в защиту государственных прав чешского языка. Капитальный труд Добровского «Грамматика древне-церковно-славянского языка» (в Вене 1822 на лат. языке) имеет большое значение в истории Ф. с.; здесь уже разбираются вопросы сравнительного изучения славянских языков, их классификации, генезиса; по старо-славянскому языку разработан богатый материал.
Правда, не имея под рукой такого памятника, как «Остромирово евангелие», Добровский не смог в целом правильно определить звуковой и грамматический строй древнейшей письменной речи славян. В отношении богатства собранных фактов и глубины их разработки гораздо выше Добровского стоит его младший современник, русский ученый Востоков (см.) (1781—1864).
Националистическая устремленность и панславистская идеология характеризуют разработку Ф. с. у ближайших сотрудников и учеников Добровского — Копитара, Юнгманна, Шафарика, Коллара, Палацкого и др. Энгельс с предельной ясностью вскрывает политическую сущность их научной и общественной деятельности: «в Австрии, на глазах у Меттерниха, филология была использована панславистами для проповеди учения о славянском единстве и создания политической партии, очевидной целью которой было изменение положения всех национальностей в Австрии и превращение ее в великую славянскую империю» (М ар кс иЭнгельс, Соч., т. X, стр. 391—392). Наиболее ярким выразителем австрофильского панславизма и воинствующего католицизма был словинец Копитар; католические симпатии Копитара заставляли его отвергать даже славные страницы из истории словинского национального возрождения, связанные с реформационными движениями (пренебрежительный отзыв о трудах Богорича); с другой стороны, стремление обосновать право исторической преемственности на древнейшую письменную речь славян за словинской нацией приводит Копитара к созданию т. н. «паннонской» теории, по которой древнейшие памятники литургического языка славян были написаны не на македонско-болгарском диалекте, а на языке населения Паннонии, т. е. древне-словинском.
Эту теорию позднее поддерживал другой словинец — выдающийся лингвист Миклошич (см.), но после работ акад. Ягича (см.) все лин 440
гвистические аргументы в пользу паннонской теории можно считать окончательно дискредитированными. Среди австрийских филологовславистов одной из ярких фигур являлся также Шафарик (см.) (1795—1861), не чуждавшийся в своей научно-общественной деятельности и прямых политических выступлений (речь на Пражском съезде представителей славянских народов Австрии, 1848). В истории Ф. с. следует отметить еще как факт исключительной националистической тенденциозности издание чехами Ганкой и Свободой подделок под древние рукописи (напр. так наз. «Краледворская рукопись»). По вопросу о подложности изданий Ганки велась филологами долгая полемика. Марксе глубочайшей проницательностью вскрывает фальсификацию Ганки, указывая на полное «фанатизма и полемики против немцев» содержание подделок (Письмо к Энгельсу от 5/Ш 1856, в кн.: Маркс и Энгельс, Соч., т. XXII, стр. 123).
Переход Ф. с. от энциклопедизма первого периода к преимущественно лингвистическим исследованиям отражает направление сравнительно — исторического языковедения (см.).
Один из основоположников натуралистического компаративизма Август Шлейхер (см.) был в 50 — х гг. 19 в. . профессором сравнительного языкознания в Праге и издал свою грамматику старо-славянского языка (Бонн, 1852).
Окончательное отделение славянской лингвистики от цикла других «филологических дисциплин» знаменуется богатой научной продукцией Миклошича (1813—91). У Энгельса находим высокую оценку трудов Миклошича. Высказываясь о задачах создания сравнительной грамматики славянских языков, Энгельс замечает: «эту задачу с таким блестящим успехом выполнил Миклошич» (Письмо к Лассалю от 14/Ш 1859, в кн.: МарксиЭнгельс, Соч., т. XXV, стр. 245).
Выдающимся представителем сравнительного языковедения на русской почве был академик Ф. Ф. Фортунатов (см.) (1848—1914).
Занимаясь санскритом и литовским языком, Фортунатов много внимания уделял и вопросам славянского языковедения («Лекции по фонетике старо-славянского языка»). Фортунатов расширял сферу компаративистики, применяя сравнительно-исторический метод и в области синтаксических исследований. Из школы Фортунатова вышел целый ряд виднейших славистов как русских, так и иностранных (акад. А. А. Шахматов, пр оф. Ульянов, скандинавские слависты Лундель и Брок, франц. руссист П. Буайе, серб А. Белич, чех И. Поливка, финский славист Миккола и др.).
Эмпиризм младограмматиков (см. Языковедение) отражается в Ф. с. интенсивнейшим развитием фонетических исследований; на базе же историко-сравнительных, по преимуществу фонетических сопоставлений решаются вопросы генетической классификации славянских языков и реконструируются «праязыки», приурочиваемые обычно к «пранародам» (ср. реконструкции акад. Шахматова в духе «генеалогического дерева»). Нередко аргументация от генезиса и механицизм фонетических сопоставлений используются для проведения националистических концепций в языковедении (например домыслы галицийского буржуазного националиста-языковеда Смаль-Стоцкого об исконной отдельности украинского языка от языков восточно-славянской группы; теория
