подготовленности. Крупнейшим поэтом этого периода является Абдаррахман Джами (1414—92), блестяще использовавший все достижения своих предшественников, но все же бывший только талантливым эпигоном.
При Сефевидах литература в Иране приходит в еще больший упадок. Но она крайне мало изучена и нам почти неизвестна. Местами в ней цробиваются черты реализма. Характерна для этого времени тяга поэтов к Индии, куда их привлекал пышный двор Великих моголов.
В Индии возникает своеобразная школа персидских поэтов, пытавшихся реформировать поэзию. Так, Урфи (ум. 1590 или 1591) заменяет пышную риторику «сладостностью», Фейзи (ум. 1595) освежает тематику переработкой индийских преданий. Талиб Амули (ум. 1626 или 1627) создает нечто вроде авантюрной новеллы в стихах. Место Хафиза старается занять Саиб Табризи(ум. 1677 или 1678) дохранивший популярность и поныне. Суфизм, подвергшийся безжалостному преследованию со стороны Сефевидой, почти отмирает, уступая место шиитской ортодоксальной пропаганде. Лишь с великим трудом укрывается от преследования фанатичного духовенства последний крупный философ Ирана Мулла Садра (ум. 1640 или 1641).
Каджары и новый Иран. Каджарская монархия, укрепившаяся в Иране в конце 18 в., вызывает видимость нового оживления придворной поэзии. Фатх-Али-шаха окружает целая плеяда поэтов, желающих воскресить традиции газневидского двора. Но если некоторым из них удалось дать довольно удачные подражания поэзии 12 в., то у крупнейших из них все же отчетливо чувствуются новые веяния, вызванные протестом против закабаления Ирана европейскими странами, постепенно совершавшегося, начиная с 1-й четверти 19 в.
Придворный поэт, писавший только низкопоклонные оды, Каани (ум'. 1854) во вступительных частях их иногда дает. чрезвычайно яркие реалистические сценки, к-рые в классической поэзии были бы невозможны. Испытавший на себе произвол каджарской администрации Шейбани (ум. 1888) выступает грозньщ обвинителем каджарского режима, открыто указывая на разложение носителей власти.
Ягма (ум. 1860), начав с пересыпанной площадной бранью сатиры по адресу феодальной аристократии, кончает мрачным пессимизмом, отрицая возможность счастья на земле. — Большое значение для литературы имело учреждение в Тегеране Дар ал-фунуна (1852), первого учебного заведения, привлекшего к преподаванию европейцев. Введение новых дисциплин вызвало необходимость перевода учебников. При этом выяснилось, что пользоваться для этой цели классическим персидским языком нельзя, и начались первые попытки реформы литературного языка. Переводчики, помимо учебников, начали переводить и романы, преимущественно французские, и эта переводная литература оказала большое влияние на персидскую литературу.
Настоящий перелом наступил только в связи с революцией 1906—09. Революционная борьба вызвала расцвет прессы, на страницах которой начала систематически проводиться критика феодальных порядков. Круг читателей изменился, а с ним изменился и литературный язык, к-рый начал ориентироваться на живой язык крупных городских центров. Среди сатириков этого времени особенно выделяетсяфельетонист Дахау, помещавший свои фельетоны в журнале «Труба Исрафила». Его стиль вызвал подражания и привел к появлению в 1922 блестящего сборника сатирических новелл Джемаль-задэ «Были и небылицы» («Йаки буд йаки на-буд»), а в 1934 к еще более замечательной трилогии Месуда «В погоне за хлебом насущным» («Дар телаш-и меаш»), показывающей положение безработных в Иране.
Борьба со старыми формами вызвала появление отсутствовавших до тех пор в Иране драматич. произведений, место к-рых ранее занимали народные мистерии в память гибели мученика шиитов имама Хусейна. Толчок к этому дали переводы на персидский язык комедий великого азербайджанского сатирика Мирзы Фатали Ахундова, за которыми последовали блестящие политич. комедии известного иранского деятеля Мальком-хана (ум. 1908). Но отсутствие постоянного театра мешало развитию этого жанра. Правда, с 1926 начинают появляться отдельные исторические драмы Хальхали, Нефиси и Хидаята, но художественная ценность их невысока. Первый сатирический роман дал Зейналабидин из Мераги (ум. 1910) в своем «Путешествии Ибрахим-бека», построенном до некоторой степени по плану «Мертвых душ», ярко и правдиво показавший кошмарные картины Каджарского Ирана.
Для современного состояния литературы в Иране прежде всего характерны две черты: значительные успехи в области прозы и попытки разбить в поэзии старые формы и найти новые пути. Однако большая часть поэтов хотя и изменяет содержание, но продолжает придерживаться старых форм. Так, творчество Эдиба Пишавери (ум. 1931) по технике почти не отличается от старой школы, но его пламенная ненависть к империалистич. Англии и воспоминания о первой мировой империалистической войне — совершенно новая тема для Ирана. То же можно сказать и о Бехаре, в своих касыдах ведшем в 1920—21 пропаганду в пользу республиканского строя. Несколько иной характер носит творчество Арифа Казвини (род. ок. 1879), создавшего замечательные революционные теснифы (своего рода романсы), а из старых форм сохранившего только газель.
Громадный успех имели стихи Иредж-Мирзы (ум. 1926), агитировавшего за освобождение женщины, но делавшего это иногда в крайне циничной форме. Среди новаторов можно отметить талантливого поэта Рашида Ясими (род. 1897), в своей лирике пытающегося дать интимную поэзию быта, ранее совершенно неизвестную Ирану. Нима показывает бесправие иранского крестьянина. Крайне интересны рисующие английское вторжение в Иран стихи издателя журнала «Армеган» Вахида Дештгирди. Появились и поэтессы, среди которых выделяется Парвин. Если творчество большинства перечисленных авторов проникнуто либерально-демократич. тенденциями, то Мирзадэ Ишки (убит в 1925) стоял на позициях анархизма. Его поэма «Идеал», как и его публицистика наполнены лишь призывом к разрушению существующего в Иране строя, но положительной программы не дают. Нашел свой путь к коммунизму работающий в СССР поэт-орденоносец Лахутгь (см.) (род. 1887), создавший на персидском языке произведения, выдвинувшие его в первые ряды как персидских, так и советских поэтов.
