Витебска, а если понадобится, то и до Смоленска, и дальше соединиться с армией Багратиона у Витебска или у Смоленска. Барклай избегал сражений и отступал, видя невозможность задержать наседающую, численно превосходящую армию Наполеона. В отступлении он видел единственную возможность сохранить русские войска, не дать Наполеону нанести им поражение у самой границы. Заставляя Наполеона уходить все дальше от своего тыла, безмерно растягивать свою коммуникационную линию, Барклай рассчитывал тем самым ослабить боевую мощь наступающей армии Наполеона и отдельными сражениями, не претендующими на решающий успех, как и мелкими налетами, медленно, но верно уничтожать как материальную, так и людскую силу врага.
Русское дворянство в массе своей с первого дня вторжения Наполеона испытывало лютый страх, опасаясь, что завоеватель, постепенно продвигаясь в глубь страны, будет освобождать крестьян от крепостной зависимости и подымать их на помещиков. Поэтому каждая новая весть об отступлении русской армии и об уступке территории Наполеону приводила их в отчаяние. Для большинства дворянства Барклай, виновник отступлений, вскоре стал ненавистной фигурой. Тактика Барклая встречала резкое осуждение и в среде генералитета. Багратион считал эту тактику гибельной, а самого Барклая — чуть ли не изменником. Он, побуждаемый лучшими патриотическими чувствами, но не учитывавшей огромного превосходства сил противника, рвался в бой и негодовал, что Барклай не оказывает'ему поддержки и вынуждает отступать. В раздоре между Барклаем-деТолли и Багратионом приняли живое участие влиятельные дворянские круги, разжигая борьбу командующих русской армией, осложняя ее всяческими интригами и провокационными слухами. Барклай, не обращая внимания на противоборствующие течения, несмотря на то, что его собственный штаб во главе с Ермоловым тайком выступал против него, последовательно осуществлял свое решение и продолжал отступать, стремясь соединиться у Витебска или Смоленска с армией Багратиона, отступавшей на Минск. Наполеон стремился помешать соединению армий Барклая и Багратиона и, зайдя с тыла, отрезать их от остальной России. Он двинулся с главными силами на Барклая, но осуществить свой план ему не удалось. Пробиться к Могилеву Багратион не мог, но он очень искусно вышел из сжимавших его французских клещей, 25/VII перешел у Нового Быхова через Днепр и повернул на Смоленск. Наполеон подошел к Витебску, когда там еще был Барклай, но Барклай, решив во что бы то ни стало избежать генерального боя, ушел из Витебска в ночь на 28/VII, что было полной неожиданностью для Наполеона, мечтавшего одним сокрушительным ударом по русской армии принудить Александра к миру. Бои с французами, которые выдерживали пока отступавшие русские войска, обнаруживали боевую стойкость русских частей. Битвы при Мире, при Салтановке, в которых отличился отряд Раевского, при Островно, где французов долго и упорно удерживал Остен-Сакен, показывали, что рассчитывать на скорую победу Наполеон не . имеет никаких оснований. Барклай для задержки движения французов на Смоленск выслал дивизию Неверовского, к-рая геройской борьбой, неся огромные потери, выполнила свое
560 — задание (столкновение под Красным 15/VIII).
. 3/V III Барклай и Багратион соединились у Смоленска. 13/VIII Наполеон вышел из Витебска и 16/VIII прибыл к Смоленску. 16/VIII начался штурм Смоленска, войсками Наполеона, предшествуемый страшной бомбардировкой. Весь день продолжался отчаянный бой, в к-ром русские войска показали большое упорство и героизм. Но еще до начала бомбардировки Барклай решил отступить от города, оставив там для задержки напора противника корпус Дохтурова. После тяжелых потерь у Смоленска русская армия насчитывала всего лишь 113 тысяч человек. Заняв 18/VIII Смоленск, Наполеон сейчас же послал Нея и Мюрата вслед за Барклаем. Жюно должен был по диспозиции обойти Барклая. Но у Валугиной горы в упорной битве Барклай отбился от французов и остановил их, а Жюно опоздал и даже не пытался отрезать Барклаю отступление. 24/VIII Наполеон двинулся из Смоленска по Московской дороге. Несмотря на советы и осторожные протесты некоторых маршалов (Бертье, Мюрата, государственного секретаря графа Дарю, Коленкура), Наполеон шел прямо на Москву, надеясь, что взятием Москвы он принудит царя к просьбе о мире.
Между тем в русском народе росли патриотический подъем и ненависть к завоевателям.
Бродившие кое-где слухи о том, что Наполеон ’ желает освободить крестьян от. крепостной зависимости, постепенно совсем замерли, не получив никакого подтверждения в действиях французов. Наполеон не только не думал об освобождении крестьян, но, напротив, в Литве и Белоруссии он посылал карательные экспедиции для усмирения деревень, восстававших против помещиков. В воззвании назначенной Наполеоном «комиссии временного правительства великого княжества Литовского» к землевладельцам Литвы 7/VII 1812 было отмечено, что они занимают в Литве первое место.
Воззвание подчеркивало, что «необходимо немедленно возобновить постоянное отправление дворовых повинностей (барщины)...». Сохранявшиеся в полной неприкосновенности крепостнические повинности наполеоновская армия усилила еще новым, дополнительным тяжелым гнетом всевозможных поборов, контрибуций, а также разнузданным прямым грабежом мародеров и разбойничавших дезертиров.
Армия завоевателей разоряла крестьян. Аналогичное положение было и в Курляндии и в Белоруссии. Наполеоновская армия, несшая иноземный гнет, поддержку крепостнических отношений, грабеж и разорение, не могла найти в России никаких резервов, а, наоборот, вызвала всенародную борьбу, мощное народное движение против интервенции, за национальную независимость России. В конце июля в Москве произошел ряд патриотических манифестаций.
С приближением завоевателей к Москве росла ярость народа против захватчиков, ширился патриотический подъем, стремление отстоять свою национальную независимость. В этих условиях в народе и в армии стало расти недоверие и нерасположение к Барклаю. После отхода от Смоленска положение Барклая в армии сделалось невозможным. Чрезвычайно обострилась борьба против Барклая со стороны — большей части русского генералитета. Тактика Барклая вызывала недовольство и при дворе, среди ближайшего окружения Александра I.
