МОСКВАчертою Земляного вала. Но и тут они тянулись не сплошной полосой, а прерывались дворами и огородами, принадлежавшими дворянам, духовенству, иноземцам, приказным людям, высшим торговым людям — тем слоям московского населения, к-рые не были объединены слободским устройством. Больше всего бояр и служилых людей жило в Белом городе. Всего слобод было ок. 150 (цифра непостоянная, т. к. временами возникали новые слободы и сливались с соседними старые). Феодальная М. в 17 в. представляла собой конгломерат разобщенных слобод. Органа общегородского управления в Москве не было. Каждая слобода была подчинена тому ведомству, в ведении к-рого она состояла, как-то: ведомству Оружейной палаты, ведомству царицыной мастерской палаты, ведомству Каменного приказа и т. д. Во внутренних своих делах каждая слобода управлялась «сама. Так, напр., черные слободы, находившиеся в ведении Земского приказа, выбирали себе старосту, десятских, целовальников и других лиц. Слободские дела решались на братском
Внутренний вид московских теремов.
дворе, к-рый ставился на общий слободский счет, обычно вблизи слободской церкви. Своеобразная форма управления была в стрелецких слободах. Центром административной и общественной жизни каждой стрелецкой слободы •была приказная стрелецкая изба, где сосредоточивалось управление и снаряжение полка.
У этой избы на площади собирался народ, делались объявления, производился призыв, обучение. Подле приказной избы обычно находилась стрелецкая караульная и церковь с кладбищем. Вокруг располагались линиями по улице и переулкам дворы, отражавшие в размерах и застройке социальный состав стрелецжого войска. Дворы полковника, назначавшегося исключительно из дворян, и сотского — из детей боярских, резко отличались по размеру ют других, имея 12, 14, 16 саж. на 12 саженей, размер же двора рядового стрельца был в длину всего 5 саженей с четью и поперек 6 (пример — дворы 3-й слободы у церкви Николы Явленного на Арбате). Большие дворы полковников и сотских были обнесены оградой с щитовыми воротами. Внутри двора поднимались высокие хоромы и стояли хозяйственные по 308
стройки. У рядовых стрельцов на малом земельном участке ставилась вдоль линии улицы или переулка «избенка» окна в два, одна или с «сенишками» и на дворе — небольшая хозяйственная постройка. Двор посадский состоял обычно из деревянной избы крестьянского типа со службами и небольшим огородом и часто занимал площадь всего лишь 25—30 квадратных саженей.
М. была застроена почти исключительно небольшими деревянными домиками, среди к-рых возвышались каменные церкви и монастыри.
Иностранцы, бывавшие в Москве, удивлялись изобилию церквей и часовен. Среди тесных дворов выделялись более обширные боярские дома. В боярских усадьбах, занимавших 500—1.000 и более кв. саженей, жилые хоромы боярина были окружены многочисленными людскими и хозяйственными постройками: конюшнями, амбарами и пр. В каждом владении была баня, иногда церковь, фруктовый сад. огород и колодец. Усадьба обычно окружалась высоким частоколом. Внутри боярского двора жила многочисленная дворня. У некоторых бояр число дворовых доходило до нескольких сот человек. Так, у боярина Б. И. Морозова было 362 чел., у князя Черкасского — 533, у Н. И. Романова — 486 и т. д. (цифры относятся к 1654). Дворня ютилась в тесных клетях и маленьких домиках, «кои, — по словом иностранца, — в других странах были бы сочтены за свиные хлева». Дворня жила впроголодь и часто вынуждена была добывать себе пищу нищенством, воровством и разбоем. Усадьбы бояр ночью охранялись сторожами: «При дворах знатных господ приставляется особая стража, которая ночью должна постукивать как бы в барабан в повешенную доску палкой с набалдашником и бить часы» (Олеарий).
По улицам М. на перекрестках были устроены решотки, загораживавшие ночью выход из кварталов; у них дежурила стража, опрашивавшая, куда и зачем идет человек. Улицы М. были, кривые, грязные, немощеные, и только на главных улицах были деревянные мостовые.
Например: в 1646 бревенчатой и досчатой мостовой в разных частях города было 2.107 погонных саженей, и предполагалось вновь вымостить 155 саженей от Арбатских ворот до церкви Николы Явленного (близ нынешнего Серебряного переулка). На площади (нынешней Свердловской) и по берегам реки Неглинной постоянно лежали кучи навоза и гниющих отбросов. Гниющие отходы мяса с мясного рынка у Мясницких ворот (теперь Кировских) выбрасывались в находившиеся возле пруды, загрязняя их, отчего они назывались Погаными (после очистки в 18 веке они получили название «Чистых»). Несмотря на скученность населения, в Москве не существовало загородных кладбищ. Мертвых хоронили внутри самого города. При каждой приходской церкви, по соседству с дворами духовенства и обывателей, существовал особый погост. В 17 в. таких кладбищ в черте города было свыше 200.
Кроме того, крайняя нищета и культурная отсталость массы московского населения создавали благоприятную почву для распространения эпидемий, от которых вымирали целые семьи, дворы, улицы. Так, во время чумы 1654 в Москве умерло примерно до 150 тыс. чел., т. е. больше половины общего числа жителей.
Высший процент смертности падал на слободское население и дворовую челядь.
