ямб, анапест и амфибрахий, достигая гибкости ритма. Л. обычно насыщает стих резкими паузами. Во времена Л. писали обычно равностопным стихом, Л. чередует неравностопные строки, и стих звучит особенно взволнованно, страстно и убедительно. Основное направление развития поэзии Лермонтова — реализм содержания и формы. Юношескую поэзию мечты благородной Л. осудил: «Ужель ребяческие чувства, воздушный, безотчетный бред достойны строгого искусства?». Поэт чутко уловил опасность постоянного романтического преувеличения; о риторике молодой своей поэзии он сказал — «оглушающий язык» (стихотворение «Любил и я в былые годы», 1841). Лозунгом творчества Л. предсмертного пятилетия было обрести «язык простой и голос страсти благородной». В упорной работе, возвращаясь к одним и тем же темам и образам, Л. достигал точности, художественного лаконизма, чеканности деталей, пушкинской «прелести нагой простоты», а порой шел по этому пути и дальше своего великого учителя. В зрелой лирике Л. нет языка мифологии, архаизмов. В ней звучит разговорная, обыденная речь. Вместе с тем, Л. не утратил огня и силы поэтич. выражений, интимно-разговорную речь он сочетал с ораторскими приемами. Он пишет законченными, вескими, экспрессивными, поэтич. формулами; они нужны ему — поэту-гражданину, обличителю, судье с пророческой речью, автору «Думы» и «Поэта». Красочного оземления, пластичности поэт достигает в шедеврах зрелой лирики — в стих. «Три пальмы» (1839), «Воздушный корабль» (1840), «Я к вам пишу, случайно, право...» (1840), «Свидание» (1841) и в поэмах «Песня про купца Калашникова», «Тамбовская казначейша». В последней несколькими штрихами, отбором предметно ясных слов поэт дает живой образ: «Весь спрятан в галстук, фрак до пят, дискант, усы и мутный взгляд». Простота, разговорность, реализм не уменьшили ни в малейшей степени напевности лермонтовского стиха. Он владел поистине «волшебной силой песнопенья». Стихотворения Л., переложенные на музыку, вошли в сокровищницу русского романса, а «Соседка» (1840), «Тамара» (1841) стали популярны в народно-песенном репертуаре.
Юношеские драмы Л. «Menschen und Leidenschaften», «Странный человек»(1830—31) интересны правдивым изображением крепостнических порядков. В художественном отношении драмы эти не зрелы, написаны под прямым воздействием Шиллера. «Странный человек»: — одно из самых сильных антикрепостнических произведений 30 — х годов, созвучно юношеской драме Белинского «Дмитрий Калинин». От «Странного человека» один шаг к теме «Вадима». Это — первый опыт в прозе, незаконченный роман, озаглавленный редакторами по имени главного героя — «Вадим». Тема его — восстание Пугачева. Роман писался в 1832—34.
В это время Пушкин писал «Дубровского», «Историю Пугачевского бунта», «Капитанскую дочку». Л. не мог знать этих произведений.
Совершенно самостоятельно от Пушкина юноша-поэт подошел к острой теме крестьянского восстания. В романе Л. Вадим — дворянин по происхождению. Жажда личной мести приводит Вадима в стан пугачевцев. Переход дворянина на сторону восставшего крестьянства социально и психологически верно мотивирован. Трагедия личного унижении и ра 620
зорения обостряла внимание к вопросам социального неравенства. Но для глубокого, правдивого и живого изображения крестьянского движения у Лермонтова нехватило ни политической зрелости ни зрелости художника-реалиста. Реалистическая манера письма Л. выявилась во втором его романе «Княгиня Лиговская». Основной сюжет «Княгини Лиговской» — столкновение блестящего гвардейского офицера, «повелителя трех тысяч душ» крепостных крестьян, Печорина и бедного чиновника Красинского. Самый выбор сюжета говорит о большой социальной чуткости молодого прозаика. В 30 — х годах положение бедного чиновника, униженного маленького человека, в дворянском обществе было животрепещущей темой.
Года два, примерно, отделяют «Героя нашего времени» от «Княгини Лиговской», начатой в 1836. В 1838 Л. работал над последним своим романом. Едва намеченную, местами банальную фигуру Печорина «Княгини Лиговской» заменил глубокий образ, по силе обобщения, значительности типа и яркости характера не уступавший своему старшему брату — Онегину. Неуверенное, местами сбивающееся на автобиографию письмо заменил твердый, ясный во всех изгибах линий реалистический рисунок людей и событий. Первыми были написаны и напечатаны «Бэла», «Фаталист», «Тамань». «Бэла» — это путевые записки, в гибкую форму к-рых Л. ввел новеллу; ее сюжет, напряженное развитие действия, быстрое чередование драматич. событий, драматическая развязка — все увлекает читателя. Лермонтов знакомит читателя с Печориным через Максима Максимыча — рядового армейского капитана, к-рому психология Печорина чужда и непонятна и к-рый передает события, почти не вдаваясь в характеристику героя. Так, всеми приемами — формой путевых записок, в которых без прикрас и романтических приключений изображается перевал через Крестовую гору на Военно-Грузинской дороге, и рассказом армейского служаки — Л. достигает убедительной простоты и вместе с тем живости повествования. Он дает картины природы, но в них нет ранее свойственной лермонтовским описаниям декоративной пышности. В рассказе нет романтической лиричности. События, объективная действительность рисуют героя — капризного барина, холодного себялюбца. — «Фаталист» и «Тамань» изображают Печорина в новой обстановке и среде, что позволяет автору показать своего героя с различных сторон. В «Тамани» выявлена и подчеркнута активность натуры Печорина. Это — человек действия, решительный, волевой, мужественный. Критика единодушно указывала на эту черту Печорина; Белинский первый определил содержание, характер этой активности — «пустая деятельность», хотя и указал на то, что условия времени ее извратили. Печорин не только человек воли и действия, но и недюжинного ума. Он головой выше окружающих его светских пошляков. Печорин находит общйй язык с разночинцем доктором Вернером, которого называют материалистом. Но и сам Печорин во многих своих «ума холодных наблюдениях» часто отмечает материальную основу душевных явлений, хотя и не способен обобщить, философски осознать свои наблюдения. Он задыхается в среде дворянского «света», но, взращенный этим светом, не мыслит своей жизни в другом
