тральной властью; сохранение остатков свободного городского населения и товарного хозяйства в отдельных областях И., менее пострадавших от войн и нашествий; более частые, по сравнению с другими странами в этот период, восстания крестьян против феодального гнета — все это содействовало тому, что размеры и интенсивность феодальной эксплоатации крестьянства оказались здесь меньшими, чем в остальной Европе. Неограниченные повинности и платежи были здесь редким явлением, и количество низших категорий крепостных непосредственно рабского происхождения (masnaderii), положение к-рых являлось наиболее тяжелым, было относительно невелико. Наоборот, зависимые крестьяне, имевшие возможность при условии утраты земельного надела и имущества порвать со своими синьорами, численно преобладали над крепостными. Эти особенности сыграли немалую роль в дальнейших судьбах итал. феодализма и помогают понять, почему самые ранние ростки капитализма впервые появились именно в И.
После Карла Великого, не добившегося подчинения всей И., она политически распалась на 4 части: Франкская И. (север и часть Тосканы), Папская область (экзархат, прежний Римский дукат, Пентаполь), Лангобардская И., включавшая зависимое от франков герцогство Сполето и независимый Беневент на юге, наконец, Византийская И. (дукат Калабрия, а также Венеция, Амальфи, Неаполь, Гаета, скорее номинально, чем фактически, подчиненные Византии). Однако, ни одна из этих частей не представляла собою политического единства, будучи, особенно с конца 9 в., полем непрерывной борьбы мелких и крупных феодалов: каролингских графов и маркизов, превративших свои должности в наследственные, лангобардских герцогов, византийских дуков, пап и духовных князей. Попытки каролингских императоров (Лотаря I, Людовика II) положить конец феодальной анархии законодательными актами, а затем и военной силой, закончились крахом и обнаружили лишь полную беспомощность императорской власти. После низложения последнего каролингского императора Карла Толстого (887) разгорелась борьба за королевскую корону между сильнейшими из феодалов — маркизами Фриульскими и герцогами Сполето. В эту борьбу были последовательно втянуты герм. король Арнульф, феодалы Прованса и Бургундии, так что эфемерная корона И. с необычайной быстротой переходила из рук в руки. Согласно меткому замечанию современного хрониста Лиутпранда, итал. феодалы стремились одновременно «иметь двух сюзеренов, чтобы держать в узде одного при помощи другого». К разорению И. войсками претендентов на корону присоединились еще опустошительные набеги венгров с севера (с 899) и арабов, захвативших Сицилию, с юга. В то же время в Риме хозяйничала местная знать, не только фактически назначая пап, но и определяя всю папскую политику. При всей сложности и запутанности политических отношений И. первой половины 10 века можно, однако, обнаружить социальные корни происходившей борьбы в противоречиях интересов крупных и мелких феодалов. Последние, в частности, стремились, подобно герцогам и графам, сделать свои держания и должности наследственными. Действительно, в то время как Рудольф Бургундский, напр., был признан в И. высшей знатью,его соперник Гуго Прованский опирался на мелких феодалов и аллодистов. Около 950 между обеими фракциями феодалов был, повидимому, достигнут компромисс: Рудольф добровольно ушел из И. и выдал свою дочь Адельгейду за сына Гуго — Лотаря, к-рый был признан королем вместе с отцом. Смерть обоих расчистила путь к власти одному из их старых соперников, Беренгарию Иврийскому, к-рый рассчитывал путем брака своего сына с Адельгейдой привлечь на свою сторону поддерживавшую ее фракцию феодалов (гл. обр. тосканских). Адельгейда уклонилась от этой комбинации и, преследуемая Беренгарием, призвала в И. герм. короля Оттона I (см. Германия, Исторический очерк), к-рый на ней женился и был в Павии провозглашен королем (951), а во время одного из последующих походов заставил папу короновать себя в Риме императором (962). Оттону I пришлось неоднократно усмирять своих итал. вассалов, к-рых он стремился ослабить путем раздробления их феодов и дальнейшего усиления власти епископов, особенно в городах, за счет светских князей. Но чтобы держать в своих руках епископов, императору было необходимо господствовать в Риме, где сидел их духовный глава — папа. Однако, ни Оттону I, ни его преемникам никогда не удавалось до конца сломить сопротивление римских феодалов, пользовавшихся активной поддержкой почти сплошь паразитического населения города, и ставленники императора обычно не удерживались долго на папском престоле. Императорам Саксонского дома (Оттонам I, II, III, Генриху II) не удалось также подчинить своей власти лангобардск'б-византийский юг И. Наоборот, в конце 10 в. византийцы при помощи крупных городов, заинтересованных в торговле с Востоком (Неаполь, Амальфи, Гаета, Салерно), даже усилились на юге, хотя и не надолго: их успехи были сведены на-нет ненавистью городов к их фискальной политике, а также невозможностью для Византии защищать свои итал. владения от арабов в связи с резким ухудшением ее позиций в Сирии и Малой Азии. К тому же в течение первой половины 11 в. сюда во все большем количестве проникают норманны (см.), к-рым чрезвычайно покровительствовали императоры Франконской династии, Конрад II и Генрих III, использовавшие их в качестве наемников для ослабления южных феодалов. Однако, наследие последних досталось не императорам и не папам, также на него претендовавшим, а самим же норманнам. К 1071 под предводительством Роберта Гвискара они захватили кусок за куском земли Калабрии, Апулии и Беневента, а брат Роберта, Рожер, между 1061 и 1091 покорил Сицилию.
В то время как норманны в борьбе с арабами, византийцами и лангобардскими баронами сколачивали политическое единство юга И., образовавшего впоследствии (1127) под властью потомков Гвискара Королевство Обеих Сицилий, на севере и в центре императоры Франконской династии, резко меняя политику своих предшественников, искали опоры своей власти в светских феодалах, к-рых они противопоставляли теперь чрезмерно усилившимся епископам. Весь выигрыш в этой борьбе достался третьей силе: мелким феодалам и городам. Первые уже в 1037 добились от Конрада II, согласно изданной им Constitutio de feudis, признания наследственности своих феодов по
