придавал большое значение естественным условиям. Несмотря на материалистич. тенденции своих построений, Мабли был — совершенно в духе 18 в. — больше моралистом, чём историком. — Огромным успехом пользовалась вышедшая в 1770 книга Рейналя (см.; 1713—96) «Histoire philosophique et politique des 6tablissements et du commerce des europ6ens dans les deux Indes» — произведение мало оригинальное и несколько бессвязное, но с исключительной полнотой отразившее взгляды передовой буржуазной интеллигенции 18 в. и представлявшее собой горячий протест против невольничества. — Следующий этап в смысле усиления материалистических элементов при подходе к явлениям истории не только по сравнению с Руссо и Мабли, но даже и по сравнению с философом-материалистом Гельвецием (см.), представляла собой работа А. Барнава(см.; 1761—1793) «Introduction a la Revolution fran$aise»5 вышедшая уже во время революции. Исходя из своего деления истории человечества на периоды охотничий, пастушеский, земледельческий и торгово-промышленный, Барнав устанавливал соответствовавшие им формы собственности и власти, соединяя, т. о., элементы материализма в подходе к общественным явлениям с редким для своего времени историзмом.
Тогда же во время революции идеолог жирондистской буржуазии Кондорсе (см.; 1743—94) разрабатывал теорию безостановочного и безграничного прогресса, как результата достижений человеческого ума и науки («Esquisse d’un tableau historique des progres de Г esprit humain»). В соответствии с увлечением античностью в революционный период он считал, что исключительную роль в прогрессивном развитии человечества сыграли два народа: древние греки и французы. На Средние века Кондорсе смотрит как на эпоху глубочайшего падения, резко отрицательно относясь к христианству. Христианская религия, по Кондорсе, несет большую долю ответственности за падение культуры; варварские завоевания лишь завершили тот процесс, к-рый был обусловлен христианством. На протяжении Средних веков фанатичное, жадное, развращенное духовенство при поддержке грубой силы давит все, что стремится к самостоятельности. Историю человечества Кондорсе делит на 10 периодов, различающихся достижениями человеческого ума. Новую эпоху Кондорсе начинает с книгопечатания. Под очевидным влиянием революционных событий Кондорсе признавал, гораздобольшее, чем его предшественники, значение народных масс. «Все говорит нам о том, — писал Кондорсе, — что мы живем в эпоху великих революций человеческого рода. Кто может нас просветить лучше относительно того, чего мы должны ожидать, кто может нам предложить более верного путеводителя, который мог бы нас вести среди революционных движений, чем картина революций, которые предшествовали настоящей и ее подготовили».
Большое влияние Вольтер, Монтескье и Руссо оказали на развитие науки и за пределами Франции. Влияние Вольтера в Англии испытали отчасти Юм (см.; 1711—76) и особенно Робертсон (1721—93) и Гиббон (см.; 1737—94), сочинение к-рого «История упадка и падения Римской империи» («The history of the decline and fal] of the Roman empire», 1776—1788) пользовалось исключительной славой. Работа Гиббона представляет собой первую по 52
пытку научной постановки проблемы происхождения христианства, к к-рому Гиббон относится также отрицательно. В смысле глубины и смелости постановки исторических проблем английские историки — ученики французских «просветителей» — значительно уступали своим учителям — идейным предшественникам назревавшей во Франции революции.
В то время как франц. «просветители» (в меньшей степени также и английские) были прежде всего литераторами и публицистами возвышавшейся прогрессивной буржуазии, немецкие историки, находившиеся под влиянием Вольтера и Монтескье, обычно были профессорами, «учеными филистерами». Их книги писались не столько для широких кругов образованных — буржуазных и мелкобуржуазных — читателей, сколько для нужд университетского преподавания. В результате, довольно многочисленные эклектические труды немецких историков, отвечавшие академическим требованиям того времени, представляют значительно меньшую ценность, чем работы французских и английских историков. — Многочисленные работы по всеобщей и русской истории и по истории Востока оставил Август Шлецер (см.; 1735—1809). Будучи одним из крупнейших немецких историков — последователей Вольтера, — он в то же время придерживался отсталых политических взглядов. Дворянско-крепостническая схема русской истории, выработанная Шлецером в результате его пребывания в России при Екатерине II, оказала впоследствии большое влияние на Карамзина, Н. Полевого (см.) и отчасти С. Соловьева (см.).
Одним из наиболее выдающихся немецких историков того времени был Геерен (Неегеп, 1760—1842). В своих политических взглядах он сильно зависел от Монтескье. Но еще характернее для Геерена сильное влияние английской классической политической экономии в лице Адама Смита. Его главный труд («Ideen uber die Politik, den Verkehr und den Handel der vornehmsten Volker der alten Welt», 1^93) представляет собой конкретную историю международной торговли и политических форм в древнем мире, причем автор склонен объяснить исторические явления изменениями в области торговли и техники.
Влияние «просветителей» и успехов естествознания сказалось и на работе Гердера (см.; 1744—1803) «Идеи к философии истории человечества» («Ideen zur Philosophie der Geschichte der Menschheit», 4 Bde, 1784—94), в которой в теологическо-идеалистическом духе развивалась теория прогресса, как торжества идеи гуманности, а вся история человечества рассматривалась, как «естественная история человеческих способностей, деяний и влечений, подчиняющихся влиянию условий места и времени». Сильные элементы телеологизма, составляющие особенность Гердера, сочетались у него с тем, что Гердер, подобно большинству мыслителей 18 в., непосредственно включал историю в цепь природных явлений, обнаруживая свое непонимание специфических особенностей социальной закономерности. — Наконец, Винкельман (см.) — один из наиболее ярких представителей увлечения античностью — своим классическим трудом «История искусства древности» («Geschichte der Kunst des Altertums», 1764) положил основание истории искусства, как научной дисциплине.
