форме непринужденной светской беседы урбинских аристократов, вкладывая их в уста то одного, то другого из собеседников.
Но самым распространенным прозаическим жанром в Италии 16 в. оставалась новелла. За два века своего существования она сравнительно мало изменила тематику и композиционную структуру и в основном сохранила очертания, приданные ей Боккаччо. Уже неаполитанский новеллист Мазуччо Гвардато насытил свой «Новеллино» (1475) дворянско-монархическими тенденциями, противоречиво сочетав их с вольнодумством и нигилизмом, нападками на попов, циничным прославлением успеха и удачи. Подражая Боккаччо, Мазуччо повлиял в свою очередь на крупнейшего новеллиста 16 в. епископа Маттео Банделло (1480—1562), вращавшегося в кругах ломбардской знати. Его огромное (4 тт.) собрание новелл, бесконечно разнообразных по содержанию и построению, подытожив все достижения итал. новеллы 14—16 вв., давало необыкновенно красочную, полнокровную картину современной итал. жизни.
Вокруг Банделло располагается целая плеяда новеллистов 16 века (Фиренцуола, Парабоско, Мариконда, Страпарола, Фортини, Граццини, Джиральди, Мольца и др.). Жизнь во всей ее неприкрашенной дикости и грубости, противоречиво сочетавшейся с высокой художественной культурой, воскресает в замечательных мемуарах скульптора и ювелира Бенвенуто Челлини (см.), к-рыми так восхищался Гёте, мастерски переводивший их на немецкий язык.
К концу 16 в. феодально-католическая реакция в Италии достигла высшей точки. Воинствующая церковь жестоко расправлялась с независимыми от ее догмы писателями и мыслителями. Она возвела на костер великого философа Джордано Бруно (см.), автора сатирической аллегории «Изгнание торжествующего зверя» и великолепной комедии «Светоч» (1582), ядовито высмеивающей глупость, суеверие и педантизм. Она объявила сумасшедшим и приговорила к пожизненному заключению великого утописта Кампанеллу (см.), автора «Философских стихотворений», оставшихся неизданными до 1834, и утопического романа-сатиры «Государство солнца» (1623), многим напоминающего «Утопию» Томаса Мора. Она подвергла длительной и жестокой травле гениального ученого Галилея (см.), к-рый связан с художественной литературой своими стихотворениями, письмами и лекциями о Данте, Ариосто и Тассо. В эту эпоху разнузданного поповского мракобесия творил последний великий поэт итал. Возрождения Торквато Тассо, к-рого страх, перед духовной цензурой довел до мании преследования. Живя при феррарском дворе, Тассо разрабатывал придворные жанры пасторали (см. выше) и рыцарской поэмы («Ринальдо», 1562), а затем перешел к мысли о создании грандиозной христианско-рыцарской эпопеи, прославляющей могущество католицизма посредством показа осады и взятия крестоносцами Иерусалима. В своем знаменитом «Освобожденном Иерусалиме» (1575) он трактует в серьезном, благоговейном тоне о рыцарских подвигах, которые вызывали ироническую усмешку Боярдо и Ариосто. Но Тассо не удалось стать певцом католической реакции: над религиозным подъемом его поэмы берет верх языческая чувственность, а эпический пафос принимает напыщенную барочную форму, проникнутую . изящной, сентиментальной любовной лирикой.В целом поэт оказался бессильным преодолеть в себе ренессансного человека, язычника-гуманиста. Страдая от этого бессилия, он пытался дать «исправленную», ортодоксально-католическую редакцию своей поэмы («Завоеванный Иерусалим», 1593), выбросив из первой редакции ее лучшие, наиболее поэтические сцены. Но этот замысел не увенчался успехом, и современники и потомки признали и закрепили в своей памяти только первую редакцию.
Феодально-католическая реакция, прокатившаяся по Италии в 16 в., была обусловлена экономическим упадком страны, перемещением торговых путей со Средиземного моря на Атлантический океан и потерей политической самостоятельности и нанесла смертельный удар культуре Ренессанса. Ее губительные последствия проявились в 17 в., к-рый является веком глубокого упадка И. л. В экономически ослабленной и политически раздробленной стране литература получает односторонний салонноаристократический характер, отказывается от постановки больших идейных проблем, проникается настроениями поверхностного гедонизма и отдает обильную дань формализму — детищу всех упадочных эпох. По своему стилю это — литература барокко (см.), ставящая себе целью изумлять читателя крайней экстенсивностью композиции, вычурностью слога, виртуозностью формы, накоплением чисто внешних эффектов. Все указанные стилевые признаки особенно ярко проявляются в галантно-эротической лирике барокко. Ее крупнейший представитель — неаполитанец Марино (1569—1625), певец любви, наслаждения, роскоши и легкости нравов, автор огромной (ок. 45 тыс. стихов) мифологической поэмы «Адонис» (1623), создавшей ему общеевропейскую славу. Марино дал свое имя целому направлению жеманной поэзии — маринизму, к-рый аналогичен испанскому гонгоризму, английскому эвфуизму и французской прециозности (см. Жеманники).
Маринисты писали вычурным орнаментальным слогом не только любовные, но также религиозные, панегирические и дидактические стихи.
Тщетно пытались преодолеть штампы маринизма Кьябрера (1582—1638) и его последователи — «пиндаристы», вдохновлявшиеся античными образцами (Пиндар, Анакреон), — пиндаризм являлся только другой разновидностью той же поэзии барокко. Совсем одиноко стоят в 17 в. отдельные представители буржуазнопатриотической лирики Тести (1593—1628) и Филикайя (1642—1707), горячо протестовавшие против чужеземного ига и деспотизма.
Сходную картину находим и в области драмы.
Эпоха феодальной реакции, отмеченная широким влиянием Испании на политическую и культурную жизнь Италии, утверждает в итал. драме подражание испанской «комедии плаща и шпаги» — в комедии (Джачинто и Якопо Чиконьини) и в трагедии (Бонарелли). Погоня за коммерческими трюками и аттракционами приводит к преобладанию над литературной драмой комедии масок (commedia dell’arte) и оперы, к-рые уводят театр от литературы к чистому зрелищу. Единственным живым литературным жанром 17 в. была шутливая пародийная поэзия в манере Берни (Русполи, Малатеста, Браччолини). Самый крупный представитель этой поэзии — Тассони (1565—1635), смелый и независимый литератор, протестовавший против всякого подражательства. В своей героико-
