говорит Маркс, — избирались всеобщим голосованием; однако „все усердие низших классов проявлялось в их покорности". Обычно они выбирали своих природных начальников, высшее и низшее провинциальное дворянство, поддерживаемых духовенством и очень редко выдающимися представителями буржуазии. Народ был до того проникнут сознанием своей беспомощности, что инициативу он проявлял только в том, что принуждал высшие классы к сопротивлению против французов, вовсе не претендуя на участие в руководстве этим сопротивлением... Хунты были наполнены людьми, избранными на основании их прежнего социального положения, всего менее похожими на революционны^ вождей. С другой же стороны, народ, назначая своих начальников, не помышлял ни об ограничении их власти, ни об определении срока. Конечно, хунты думали только о расширении первой и о продлении второго. Таким образом, эти детища народного порыва, произведенные на свет в начале революции, просуществовали до самого ее конца, играя роль плотин против революционного по-, тока, всякий раз как он грозил наводнением» (там же, стр. 728—729).
Буржуазия не рвала с дворянством. Что касается высшего дворянства, то оно по мере успешного хода национальной революции, особенно после битвы при Байлене (20/VII 1808), где более 8 тысяч французов сложили оружие перед отрядами восставшего народа, присоединилось теперь к народному делу, «что для последнего, — по словам Маркса, — явилось преимуществом весьма сомнительного свойства» (там же, стр. 729). В этих условиях понятна неспособность народных масс, лишенных руководства со стороны класса, к-рый должен был играть роль авангарда, выдвинуть сколько-нибудь определенную революционную идеологию и поставить ясные цели.. В числе главнейших лозунгов, выдвинутых народными массами, находившимися во власти предрассудков, был лозунг борьбы за возвращение «народного» короля Фердинанда VII, «украденного» французами.
Хотя раздробленность власти в И. между хунтами помешала франц. войскам одним ударом покончить с сопротивлением благодаря тому, что, по выражению Маркса, центр сопротивления испанцев находился «всюду и нигде», все же тенденции к объединению страны, в особенности в виду внешнего врага, давали себя знать. Несмотря на раздоры и взаимные интриги, провинциальные хунты в конце-концов избрали Центральную хунту, тем более, что Севильская хунта всей обстановкой была вынуждена отказаться от своего номинального верховенства. Центральная хунта в составе 35 депутатов от провинциальных хунт собралась в Аранхуесе 26/IX 1808. Депутатами были гранды, прелаты, сановники, бывшие министры и т. п. Во главе ее стал придворный Карла IV — Флоридабланка (см.). Политика Центральной хунты была крайне реакционной. Хунта разрешила возвращение иезуитов «в качестве частных лиц», приостановила распродажу выморочных имений. Под предлогом национальной обороны хунта противилась каким бы то ни было социальным изменениям. В то время как крестьяне сражались с франц. войсками, хунта погрязла в политических интригах, преследовала революционную инициативу местных хунт и по сути дела возглавляла отече 470
ственную контрреволюцию. В результате «Центральная хунта, призванная изгнать неприятеля из Испании, успехами французского оружия была сама принуждена бежать из Мадрида в Севилью, а из Севильи в Кадикс, где ее ждал бесславный конец. Ее правление ознаменовалось целым рядом позорных поражений, уничтожением испанских армий и, наконец, превращением регулярных военных действий в партизанскую борьбу» (там же, стр. 731).
При реакционной роли хунты, саботировавшей борьбу с французами, вся тяжесть этой борьбы пала на плечи партизанских отрядов — гверильясов (см.), рассеянных по всей стране и наносивших неожиданные удары противнику. В начале в рядах гверильясов боролись широкие крестьянские массы, хотя руководство находилось в руках представителей господствующих классов. Как уже отмечено, для крестьян национально-освободительная борьба означала одновременно борьбу социально-освободительную, против феодализма, за землю.
Но одновременно с тем, как в гверильясах получали преобладание вливавшиеся в их ряды элементы разлагавшейся испанской армии, и мелкие партизанские отряды с частными задачами вырастали в крупные военные единицы, борьба против помещиков, за крестьянские требования все более отодвигалась на задний план. Разочарованное в борьбе крестьянство стало отходить от гверильясов.
Центральная хунта подготовила созыв кортесов (см.), на этот раз не сословных, а избранных всеми гражданами, достигшими 25 лет.
Однако буржуазия и интеллигенция не сумели использовать революционных стремлений на получение земли и снова уступили руководство дворянству, духовенству, старой бюрократии.
Социальный состав кортесов был следующий: 97 священников, 8 дворян, 15 крупных землевладельцев, 37 военных, 9 моряков высших рангов, 55 высших чиновников, 16 профессоров, 60 юристов, 5 торговцев, 4 писателя, 2 врача. Кортесы были собраны 24/IX 1810 на острове де-Леон, 20/II 1811 заседания были перенесены в Кадикс, где кортесы 19/III 1812 обнародовали конституцию в обстановке, когда почти вся И. была занята франц. войсками.
Именно «то обстоятельство, что кортесы собрались в Кадиксе, оказало, — по мнению Маркса, — решающее влияние, ибо этот город имел репутацию самого радикального в королевстве и более походил на американский город, чем на испанский. Его население наполняло галлереи залы заседаний и путем запугивания и давления извне смиряло реакционеров, когда их оппозиция становилась опасной» (там же, стр. 756).
Эта конституция, вошедшая в историю под именем Конституции 1812, как и ряд социальных мероприятий кортесов, представляет характерную для всего движения смесь элементов революции и реакции. С одной стороны, конституция провозглашает нацию «носителем верховной власти», наделяет кортесы широкими правами, оставляет за королем право вето лишь отсрочивающего характера, вводит всеобщее голосование; к числу мероприятий кортесов принадлежат уничтожение инквизиции, отмена сеньориальной юстиции с феодальными привилегиями, отмена церковной десятины, запрещение работорговли, уничтожение внутренних таможен, большой прогрессивный налог и т. д. С другой стороны, та же кон-
