развития, до признания того, что политическая экономия должна изучать этику и право.
Наиболее исчерпывающую научную характеристику исторической школы мы находим у Маркса в «Теориях прибавочной стоимости», где он пишет, что последняя форма вульгарной экономии — это «профессорская форма, которая приступает к делу,, исторически* ‘ и с мудрой умеренностью собирает везде,, лучшеедело не в противоречиях, а в полноте. Все системы обездушены; во всех системах отломано острие; и они мирно уживаются в коллекционной тетради. Пыл апологетики здесь умеряется ученостью, которая благосклонно смотрит вниз на преувеличения экономических мыслителей и лишь в виде курьезов позволяет им плавать в своей умеренной размазне. Так как подобного рода труды появляются также лишь тогда, когда политическая экономия как наука уже закончила свой путь, то они являются в то же время могилой этой науки» (Маркс, Теории..., т. III, стр. 367).
Классовая сущность И. ш. Учение исторической школы направлено главным образом на то, чтобы сохранить социальную опору для крупных капиталистов в лице мелкой буржуазии. Теоретически и практически даже для времени возникновения И. ш. невозможно было доказать общность интересов промышленной буржуазии и пролетариата. Но теоретически доказав возможность общности интересов крупной и мелкой буржуазии, можно было, по мнению И. ш., притти к примирению классовых противоречий. В этом — классовая сущность И. ш. Ошибочность классиков И. ш. усматривала в том, что они защищали только промышленную буржуазию и не видели того, что мелкая буржуазия может быть надежной опорой капиталистического способа производства.
Ибо «когда целая пропасть отделяет богатого от бедного, — пишет Рошер, — пропасть, которую перешагнуть у бедняка нет никакой надежды, то как тут мало возможности к смягчению гордости, с одной стороны, зависти, — с другой». Притупить классовые противоречия может, по мнению Рошера, только среднее сословие, т. е. мелкая буржуазия; поэтому «до тех пор-, пока между ними (т. е. буржуазией и пролетариатом. — Н. С.) стоит значительное среднее сословие, крайности эти могут даже нравственно удерживаться от столкновений».
Книс говорит: «Не было бы никакой пользы стремиться к установлению высоких по Своей моральной ценности отношений, если бы этому не сопутствовало трезвое обсуждение того, что возможно и что есть основание ожидать».
Однако недостатки учения классиков для И. ш. не исчерпывались указанным выше обстоятельством. Она их видела еще и в том, что классики выступали против того инструмента, посредством которого крупная буржуазия только и мбжет обеспечить себе господство, а именно против вмешательства государства в экономическую жизнь. Только при посредстве сильного своим национальным единством государства, по мнению И. ш., и можно примирить классовые противоречия, ибо «ничто так не удерживает от зависти к богатым и презрения к бедным, как непрерывная постепенность в гражданском обществе», т. е. наличие государства и реформистских мероприятий. Отсюда государство выступает у Рошера как «самый значительный вещественный капитал», а у Шмоллера законы экономического развития — в видеэтики и права. Другой стороной, характеризующей классовую сущность исторической школы, является ее борьба с утопическим социализмом. «Стремление социализма и коммунизма, — пишет Рошер, — вовсе не неслыханные и только новейшему времени свойственные явления, как думают их слепые приверженцы и последователи, гораздо скорее это болезнь, почти правильно повторяющаяся у народов высокоразвитых и в известный период их жизни».
То же мы находим и у Книса, когда он пишет? «Мы не можем брать повсюду исходной точкой слишком общий принцип степени данного состояния, не говоря уже об изолированной связи в общей картине экономического мира, почему вообще должны перестать рассчитывать на скачкообразные движения, при помощи которых мы как бы налету могли получить чреватое значением новое при помощи широко идущих и смелых захватов».
Это восхваление реформ, постепенно «улучшающих» капиталистический строй, роднило И. ш. с реформизмом германской с. — д-тии.
Критика И. ш. буржуазными экономистами.
По мере развития капиталистического способа производства и усиления роли крупной буржуазии как класса учение И. ш. оказывается теоретически недостаточным, чтобы скрыть возрастающие противоречия между крупной буржуазией и пролетариатом, с одной стороны, и обосновать необходимость ее безраздельного господства — с другой. В силу этого учение И. ш. подвергается уничтожающей критике со стороны представителей Австрийской школы (см.) в лице Менгера (см.). Основным тезисом критики Менгера было утверждение, что метод И. ш. «исключает возможность достижения строгих (точных) теоретических познаний во всех областях мира». По мнению Менгера, «реалистическое» направление теоретического исследования может привести лишь к «реальным типам» и «эмпирическим законам». Этот тезис Менгера в различных вариантах повторяется во всей буржуазной критике И. ш. до настоящего времени. Например Шарль Жид (см.) пишет: «Школа хотела бы на место дедукции поставить в качестве преобладающего метода основанную на наблюдении индукцию» и объясняет возникновение И. ш. таким образом, что в эту эпоху наметился разлад между теорией и конкретной действительностью; австрийцы в лице Менгера встали на путь воссоздания теории, а И. ш. прибегла к еще более решительным мерам, именно, она решила «отбросить всякую абстрактную теорию и сделать изображение действительности единственным предметом науки. Этот путь был избран с самого начала, и по нему пошла историческая школа».
Профессор Мануйлов в предисловии к книге Шмоллера пишет: «По своему научному направлению Шмоллер — последователь исторической школы, основателями которой были Рошер, Гильдебранд и Книс. Его связывает с этими экономистами и другими представителями того же направления в Германии прежде всего отрицательное отношение к абстрактной теории Смита и Рикардо». По мнению буржуазных экономистов, развитие И. ш. шло в направлении от теории к эмпиризму. Так, проф. Солнцев пишет: «Методология исторической школы переживала таким образом на пути своего развития три фцзы: начало было сделано на основе умеренного эмпирического эволюционизма без отрицательного отношения к теоризму... в даль-
