ет не во имя обеспечения граждан от злоупотреблений представителей власти, а для того, чтобы обеспечить для себя дисциплинированный аппарат. В эпоху абсолютизма законодательство вообще не проводит принципиального разграничения между Д. п. и «дисциплинарными проступками» должностных лиц, усматривая существо и тех и других в нарушении служебн. дисциплины (дореволюционное рус. Уложение о наказаниях, прусское Уложение конца 18 в.). В действующем герм. Уголовном; кодексе 1871 по примеру франц. Code рёпа11810 такое внешнее смешение уже устранено; однако по существу оба кодекса до сих пор содержание Д. п. усматривают в нарушении служебного долга. г В Советском государстве вопрос о Д. п. и о борьбе с ними ставится совершенно по иному. Советский гос. аппарат имеет перед собою прежде всего задачу построения социализма. Далее Советское государство, в котором впервые в мировой истории власть принадлежит большинству, означает уже «возможность устранить бюрократию, обойтись без нее», причем в нем положено также «начало реализации этой возможности» (Ленин, Сочинения, 1-е изд., т. XV, стр. 149).
Но реализуется эта возможность лишь в процессе обостренной классовой борьбы, одной из форм является борьба с Д. п. мерами уголовной репрессии. Необходимость серьезного внимания к этой форме классовой борьбы диктуется неоднородностью классового состава управленческого, хозяйственного, кооперативного и т. п. аппаратов, в которых несмотря на все успехи в деле их орабочения до сих пор используется значительное количество специалистов из непролетарских слоев населения, из буржуазной интеллигенции и т. д. Особую остроту это обстоятельство приобретает в период социалистической реконструкции и развернутого наступления на капиталистические элементы по всему фронту, в период ликвидации последнего капиталистического класса — кулачества на базе сплошной коллективизации, когда обострение классовой борьбы достигает отдельных звеньев нашего аппарата (вредительство, бюрократическое отношение к делу, правооппортунистические и «левацкие» искажения пролетарской классовой политики и др.). По этим вопросам мы имеем указания ряда партийных Съездов — например XV и XVI (по докладам ЦКК РКП), причем в резолюции XVI Съезда ВКП(б) подчеркнуто, что «партия и рабочий класс имеют сейчас новые возможности добиться новых значительных побед в борьбе с бюрократизмом».
Советское законодательство рассматривает Д. п. как общественно — опасное действие (или бездействие) внутри аппарата пролетарской диктатуры, угрожающее разложением тех или иных частей этого аппарата (в частности — бюрократическим перерождением отдельных его звеньев), подрывающее необходимую связь его с широчайшими массами рабочих, крестьян-колхозников или бедняков и середняков-единоличников, на почве обслуживания им их нужд и интересов, — наконец препятствующее развер 62
тыванию планового социалистического строительства. Такое определение разрешает проблему разграничения Д. п. и дисциплинарного проступка (см. также прим. 1-е к ст. 112 УК, о чем ниже), а также показывает, как в условиях пролетарской диктатуры проблема соотношения интересов государства и отдельных граждан (трудящихся) получает при определении содержания Д. п. свое разрешение. Конкретно гл. III УК РСФСР ред. 1926, имеющая своим содержанием Д. п., и соответствующие главы уголовных кодексов других союзных советских республик, охватывают следующие отдельные основные виды Д. п.: 1) злоупотребление властью или служебным положением (ст. 109 УК); 2) превышение власти или служебных полномочий (ст. 110 УК); 3) бездействие власти (ст. 111 УК); 4) халатное отношение к службе (ст. 111 УК); 5) присвоение или растрата (ст. 116 УК); 6) взяточничество (ст. 117 УК); 7) служебный подлог (ст. 120 УК); 8) разглашение должностным лицом сведений, не подлежащих оглашению (ст. 121 УК), и наконец 9) дискредитирование власти (ст. 113 УК). Что касается уголовной репрессии за Д. п., то в качестве таковой применяется как правило лишение свободы на разные сроки. В исключительных случаях, при особо отягчающих обстоятельствах, допускается применение высшей меры наказания — расстрел. В силу манифеста ЦИК СССР по случаю 10 — летия Октября расстрел за Д. п. не может быть назначен. Само собою разумеется, что Д. п., совершенное из контрреволюционных (например вредительских) побуждений, рассматривается уже не как должностное, а как контрреволюционное преступление, за к-рое может быть назначен расстрел. Проступки, к-рые не являются настолько серьезными, чтобы их можно было отнести к числу преступлений, т. е. действий социально-опасных, признаются не Д. п., а служебными упущениями, влекущими лишь дисциплинарную ответственность в порядке подчиненности (прим. 1-е к ст. 112).
Особые постановления о Д. п. начсостава РККА содержатся в ст. ст. 17—21 Положения о воинских преступлениях, воспроизведенных также в уголовных кодексах союзных республик. Статьями этими предусматривается лишение свободы на срок не ниже 6 мес., а при особо отягчающих обстоятельствах и высшая мера социальной защиты — расстрел, за злоупотребление властью, превышение власти, бездействие власти, а также за халатное отношение к службе лица начсостава РККА, если деяния эти совершались систематически, либо из корыстных соображений, или иной личной заинтересованности, а равно если они имели своим последствием дезорганизацию вверенных сил, либо порученного ему дела, или разглашение военных тайн, или иные тяжелые последствия; или хотя бы они и не имели означенных последствий, но заведомо могли их иметь, или были совершены в военное время, либо в боевой обстановке.
При отсутствии перечисленных здесь признаков применяются правила Дисциплинарного устава РККА.
