диалектическим. Диалектика в античной философии выступает еще в стихийной первобытной простоте, носит еще наивный, в значительной мере донаучный характер. Энгельс следующим образом характеризует стихийнодиалектический характер древнегреческого материализма: «Когда мы мысленно рассматриваем природу или человеческую историю, или нашу собственную духовную деятельность, то перед нами сперва возникает картина бесконечного сплетения соединений и взаимодействия, в которой ничто не остается неподвижным и неизменным, а все представляется движущимся, изменяющимся, возникающим и исчезающим. Таким образом, мы видим сперва общую картину, в которой частности еще более или менее стушевываются, мы больше обращаем внимание на. ход движения, на переходы и сцепления, чем на т о, чтб именно движется, переходит, сцепляется. Этот первоначальный, наивный, но по существу правильный взгляд на мир был присущ древнегреческой философии и впервые ясно выражен Гераклитом: все существует и в то же время не существует, так как все течет, все постоянно изменяется, все находится в постоянном процессе возникновения и исчезновения. Несмотря однако на то, что этот взгляд верно схватывает общий характер всей картины явлений, он все же недостаточен для объяснения частностей, составляющих ее, а пока мы не знаем их, нам не ясна и общая картина» (Энгельс, Анти-Дюринг, в кн.: Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 20—21). В античной диалектике «всеобщая связь явлений в мире не доказывается в подробностях [на ней инстинктивно основано греческое воззрение]: для греков она является результатом непосредственного созерцания. В этом недостаток греческой философии, благодаря которому она должна была впоследствии уступить место другим видам мировоззрения. Но в этом же заключается ее превосходство над всеми ее позднейшими метафизическими соперниками. Если метафизика права по отношению к грекам в подробностях, то греки правы по отношению к метафизике в целом» (Энгельс, Старое предисловие к «АнтиДюрингу», в кн.: Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 340).
Разложение старого общинного строя и замена его рабовладельческой формой производства падает на 6 в. до хр. э. В это же столетие развивается греческая философия. «Только рабство создало возможность более широкого раз-, деления труда между земледелием и промышленностью и, благодаря ему, расцвета древнегреческого мира. Без рабства не было бы греческого государства, греческого искусства и науки», — говорит Энгельс (Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 183). Борьба материализма и идеализма, так ярко представленная в древнегреческой философии, отражала борьбу различных групп внутри рабовладельческой формации. На первых ступенях своего существования рабовладельческий строй, ломавший устарелые родовые отношения, был прогрессивен, содействовал развитию производительных сил и в связи с этим нуждался в развитии наук. Это обусловливало материалистический характер ранней греческой философии, направленной против традиционной религии и мифологии — »идеологической опоры старой родовой знати. В последующие этапы существования рабовладельческогообщества борьба материализма против идеализма отражала борьбу более передовых групп рабовладельцев, ближе связанных с промышленностью и торговлей, с более реакционными группами, превратившимися в земельную аристократию (см. Рабовладельческое общество).
У первых греческих философов — т. н. Ионийской или Мил*етской школы (см. Ионийская философия) — Фалеса, Анаксимена, Анаксгьмандра (см.), — живших в конце 6 и начале 5 вв. до хр. э., мы находим стихийно-диалектическое и материалистическое миросозерцание, хотя еще далеко не свободное от влияния мифологии и религии.
Наиболее ярко и рельефно все особенности раннего стихийно — диалектического периода, греческого материализма — острая проницательность, стихийность и непосредственность, отсутствие строго научных обоснований и в тоже время наличие глубокой — прозорливости — выражены у Гераклита (сдо.). По времени он принадлежит к наиболее ранним представителям античной философии, но по мощи своей диалектической мысли Гераклит — один из высочайших пределов, достигнутых греческой философией. Мировоззрение Гераклита, у к-рого,, по словам Энгельса, диалектический взгляд впервые ясно выражен, сознательно отражает эпоху исторических переворотов 6 века и решительной ломки старого родового строя и его пережитков. «Он, — по выражению Гегеля, — тот, кто впервые выразил природу бесконечною и впервые также понял природу как в себе бесконечную, т. е. понял ее сущность как процесс».
Миросозерцание Гераклита — живое, динамическое. Закон всеобщего движения или изменения есть суть его философии. Он один из первых усмотрел в покое движение. «Иные утверждают, — писал Аристотель о Гераклите, — что= неверен взгляд, будто одни вещи движутся, другие же — нет, но что все они и во всякое время движутся, хотя бы это движение и ускользало от нашего восприятия». «Изменяясь — покоится», -^говорит об этом движении Гераклит, Движение у него это рок, закон безусловный и верховный. В целом Гераклит сформулировал свой закон так: «В одну и ту же реку невозможно войти дважды», и «вообще нельзя дважды коснуться смертной субстанции, которая была, бы тождественной по своему свойству; но, изменяясь с величайшей быстротой, она рассеивается и вновь собирается (лучше же сказать, не вновь и не затем, но в одно и то же время она и прибывает и убывает) и притекает и уходит».
Изменение, движение есть истинная и всеобщая форма бытия вещей. В диалектике Гераклита мы находим не только понятие становления как единства бытия и небытия, но и понимание этого становления как развития в свою противоположность. «Огонь живет смертью зейли», — говорит Гераклит, — «воздух живет смертью огня, вода живет смертью воздуха, земля — смертью воды». Гераклит учит о постоянном превращении веществ друг в друга.
Здесь впервые выдвигается мысль об изменчивости самих качественных определений бытия. Все изменяется, преобразуется и постоянно преодолевает старые формы и старое содержание.
Однако Гераклит не скатывается к релятивизму и субъективизму. Изменение объективна и заключено в самом материальном бытии.
Изменение не оболочка, а сущность бытия. В основе всего становящегося бытия он видел
