мени значимую ценность». В данном случае мы имеем прямое смыкание социал-фашистских теорий с реакционнейшей идеологией фашизма.
Полный разрыв с теорией классовой борьбы, переход на позиции «утверждения государства» — таков путь, проделанный оппортунизмом через социал-патриотизм к социал-фашизму.
От голосования за военные кредиты 4 августа 1914 до голосования с. — д. фракции за политику Гитлера и открытого перехода вождей с. — д. профсоюзов на позиции сотрудничества с национал-социалистами 1 мая 1933 — таков путь предательства германских социал-фашистов.
Во франц. социалистич. партии в 1933 возникло крыло, открыто защищающее идеи фашизма (Марке и др.), к-рое и откололось, организовавшись в особую партию неосоциалистов.
Итак, если до сих пор борьба с коммунизмом проводилась социал-фашистами под лозунгом защиты демократии от диктатуры, то теперь часть их открыто переходит на позиции фашистской диктатуры как единственного оплота капитализма.
«Особую» позицию в вопросе Д. п. пытаются занять «левые» c. — д., в первую очередь австро-марксисты — Отто Бауер, Макс Адлер и др. Эта позиция заключается, вопервых, в «признании» диктатуры пролетариата для СССР (в виду ее особых якобы условий, экономической отсталости и т. д.), а, во-вторых, в признании диктатуры пролетариата как исключительной меры, допускаемой в тех случаях, когда буржуазия сама упраздняет демократию (Линцская программа).
Такое «признание» Д. п. является наиболее утонченным способом усыпления революционно-классовой бдительности пролетариата; на деле австрийская социалдемократия не оказала ни малейшего сопротивления наступлению фашизма, наоборот, содействовала ему, удерживая рабочий класс от выступлений и проводя свою тактику «меньшего зла».
Опыт Октябрьской революции, установившей диктатуру пролетариата, был подытожен на I конгрессе Коминтерна в 1919 в тезисах Ленина о диктатуре и демократии.
В этих тезисах прежде всего разоблачается лживость доводов против диктатуры, во имя демократии, выдвигаемых агентами буржуазии. «Ибо ни в одной цивилизованной капиталистической стране не существует,, демократии вообще", а существует только буржуазная демократия, и речь идет не о „диктатуре вообще", а о диктатуре угнетенного класса, т. е. пролетариата, над угнетателями и эксплуататорами, т. е. буржуазией, в целях преодоления сопротивления, которое оказывают эксплуататоры в борьбе за свое господство» (Ленин, Соч., т. XXIV, стр. 7). Тезисы подвергают уничтожающей критике хваленые «свободы» капиталистических демократий (свобода собраний, свобода прессы), «ибо богатые имеют все лучшие общественные и частные здания в своем распоряжении, а также достаточно досуга для собраний и охрану их буржуазным аппаратом власти», а «свобода печати» «есть обман, пока лучшие типографии и крупнейшие запасы бумаги захвачены капиталистами и пока остается власть капитала над прессой, которая проявляется во всем мире тем ярче, тем резче, тем циничнее, чем развитее демократизм и республиканский строй, как, например, в Америке» (там же, стр. 9 и 10).
Но даже урезанные фальсифицированные свободы и демократические «гарантии» отбрасываются в сторону, как только буржуазия чувствует себя в опасности, ибо «в самых демократических республиках на деле господствуют террор и диктатура буржуазии, проявляющиеся открыто всякий раз, когда эксплуататорам начинает казаться, что власть капитала колеблется» (там же, стр. 10). Тезисы анализируют конкретную обстановку, создавшуюся в Европе в результате империалистической войны 1914—18, которая «окончательно обнаружила даже перед отсталыми рабочими этот истинный характер буржуазной демократии даже в самых свободных республиках, как характер диктатуры буржуазии» (там же, стр. 10 — И).
Тезисы обосновывают далее то положение, «что в капиталистическом обществе, при сколько-нибудь серьезном обострении заложенной в основе его классовой борьбы, пе может быть ничего среднего кроме диктатуры буржуазии или диктатуры пролетариата» (там же, стр. 12).
Наконец тезисы дают развернутое представление о тех изменениях форм и учреждений демократии, к-рые приносят с собой Д. п., ибо она «дает невиданное еще в мире расширение фактического использования демократизма со стороны угнетенных капитализмом, со стороны трудящихся классов» (там же, стр. 13). Исторически сложившуюся форму Д. п. представляет собой Советская власть в России, но советское движение уже распространилось по всему миру; в этой связи тезисы указывают навозникновение советов в Германии и на английские комитеты старост (Shop Stewards Committees).
Эти новые организации, часто возникающие стихийно, становятся в центре борьбы рабочего класса; задача ком-^ мунистических партий в этих условиях состоит в разъяснении массам значения, важности и необходимости советов, в распространении их влияния среди рабочих й солдат, среди батраков и бедных крестьян и в образовании внутри советов прочного коммунистического большинства ♦
Под влиянием Октябрьской революции советы стали формой организации революционных сил не только пролетариата капиталистических стран, но и угнетенных народов колоний и полуколоний.
i Д. п. и первый тур пролетарских революций.
Богатейший исторический материал для проверки марксистско-ленинского учения о Д. пд. о задачах пролетарской революции по отношению к государственной машине буржуазии дает первый тур пролетарских революций. СТ одной стороны, мы имеем опыт СССР» где советы, руководимые коммунистической партией;, справились с задачей подавления эксплоатато* ров, победоносно закончили гражданскую войну, восстановили народное хозяйство и, осуществляя социалистическую его реконструкцию, проводя индустриализацию страны, коллективизацию сельского хозяйства и ликвидацию на ее основе кулачества как класса, построили фундамент социалистич. экономики.
В порядок дня поставлено в качестве непосредственной задачи 2-й пятилетки построение бесклассового общества.
С другой стороны, перед нами опыт революции 1918 в Германии, где стихийное движение пролетарских масс вызвало к жизни советы, которые могли бы стать единственными носителями власти, разбить старый аппарат, сломить сопротивление буржуазии и осуществить социалистические мероприятия. Однако социал-демократия сделала из них ширму, прикрывающую контрреволюцию. Правительство народных уполномоченных Эберта — Шейдемана приняло все меры к сохранению в неприкосновенности старой государственной машины, к разоружению рабочего класса и к разгону тех советов, которые пытались присвоить себе функции власти.
Социал-демократы принимали все меры к скорейшей ликвидации советов, ибо они, учитывая уроки русской революции, понимали, что. непосредственная связь советов с революционными массами делает эти организации особенно опасными для капитализма. Они чувствовали, что’ их собственное влияние в этих организациях не может быть прочным. В декабре 1918 1 съезд германских советов рабочих и солдатских депутатов, где большинство принадлежало шейдемановцам, принял резолюцию в пользу Учредительного собрания, которое с. — д. изображали как единственную власть, «обладающую моральным авторитетом» и «опирающуюся на широкий фундамент всенародной воли». Сразу же после съезда шейдемановцы привели в исполнение план, заранее выработанный ими с генералами рейхсвера и заключающийся в том, чтобы занять Берлин реакционными воинскими частями, разгромить пролетарский авангард, лишить его вождей (убийство Карла Либкнехта и Розы Люксембург).
Партия независимцев (во главе с Гаазе, Дитманом и др.) также предала советы, отказав^ шись от борьбы за превращение их в органы, обладающие всей полнотой власти. В то же время независимцы выступали с предложением «соединить»советы с Учредительным собранием.
