личных концентраций, в геногеографии. В работах А. С. Серебровского по геногеографии домашних кур можно найти чрезвычайно много интересных данных, показывающих, как изучение географического распространения отдельных генов приводит к раскрытию путей эволюции их обладателей. То же самое дают и работы Н. И. Вавилова по отношению к культурным растениям. Установленные ими факты — показывают, какой могучий и дифференцирующий внутривидовой, а стало быть и межвидовой, фактор представляет собою географическая изоляция.
‘Изучение географии генов показывает, что внутри вида происходят постоянные процессы, распределяющие и изменяющие состав его генов. Основным распределяющим фактором является генетическая диффузия, т. е. всасывание отдельных генов в основной массив и медленное равномерное распределение их по всему району. Пока диффузия не привела к равномерному распределению генов, мы всегда можем найти нек-рый центр с максимальной концентрацией данных генов, от которого по концентрическим кругам отходят районы со все меньшей и меньшей концентрацией. Нахождение и изучение центров концентрации генов имеет не только теоретическое, но и крупное практическое значение. «В Ливенском центре (б. Орловской губ.), — пишет А. Серебровский, — у нас имеется запас (огромный) ценнейших генов (укрупнит^лей яиц и кур), использовать к-рый мы должны не путем заготовок в этом районе битой птицы, а путем объявления этого района „генетическим заповедником" и развоза оттуда этих ценных генов во все те районы, где они смогут быть утилизированы».
Мутационный процесс. В изменении состава генов в данном районе участвуют мутационный процесс и отбор. Мутации (см.) у отдельных особей возникают случайно.
В этом отношении Дарвин совершенно прав, когда утверждает, что естественный отбор основывается на случайных наследственных изменениях отдельных индивидуумов. Но по отношению к Популяциям, к большим группам организмов и к виду мутационный процесс перестал уже быть случайностью, он переходит в закономерность. Подобно тому, как каждое случайное опускание в почтовый ящик письма без указания адреса в массовом масштабе создает определенную закономерность (количество писем без указания адреса, опущенных в почтовые ящики, в больших городах при. прочих равных условиях пропорционально количеству населения), подобно этому в определенный отрезок времени мутации претерпевает определенный процент генов. Так, случайные мутационные изменения отдельных индивидуумов в массовом масштабе перерастают в закономерный специфический процесс мутационной изменчивости коллектива.
Широко применяющийся уже в наст, время метод искусственного получения мутаций, открытый Моллером, свидетельствует, что причины возникновения мутаций надо искать в окружающей среде. Подтверждение этому мы видим в опытах Бабкока и Коллинса, Ольсона и Льюиса, а также Гансона иГейса, и нек-рых других. Первые два автора подвергли нек-рые свои дрозофильные культуры естественной ионизации в железнодорожном тоннеле в С. — Франциско. Тщательные исследования при помощи электроскопа показали, что степень ионизации в данном тоннеле в два раза Ъыше, чем в лаборатории этих авторов в Берклее. Культуры, воспитывавшиеся в тоннеле, дали гораздо больший процент мутаций (леталей), чем контрольные культуры в лабораторных условиях.
Аналогичные результаты дали опыты Гансона и Гейса в одной из шахт Колорадо, где естественная ионизация была гораздо выше, чем в лабораторных условиях в Сен-Луи.
То же самое получили и Ольсон и Льюис в своих исследованиях культур, воспитанных недалеко от свинцовых шахт Миссури. Эти опыты показывают, что мутационный процесс есть не только результат искусственных воздействий, как его пытаются нек-рые представить, а широко распространенное в природе явление. Этот факт следует особенно подчеркнуть в связи с тем, что в последнее время стали появляться высказывания, будто «естественные условия» менее резко влияют на организм, менее «ломают» его, чем искусственная среда, особенно лабораторная рентгенизация, а потому де нельзя придавать мутациям, получаемым в лабораторных условиях, какое-либо значение для эволюционного процесса. Это просто, мол, аномалии, вызванные искусственными условиями, не встречающимися в естественной обстановке, — настоящий же процесс видообразования идет другими, неведомыми нам путями.
Эти высказывания не выдерживают критики не только с точки зрения вышеприведенных опытов. Они неприемлемы и с методологической точки зрения. Сразу подметить и уловить какую-нибудь вновь возникшую мутацию в естественных условиях несомненно труднее, чем в лаборатории, ибо она теряется среди огромного населения. Процессы поглощения, всасывания, диффузии скрывают эту мутацию от наших глаз, и только после долгого процесса внутренней перестройки популяции эти мутации в гомозиготной форме то тут то там будут вспыхивать на поверхности, производя впечатление внезапной массовой изменчивости. Тот факт, что в естественных условиях редко можно заметить вновь возникшие мутации, совсем не говорит за то, что мутации в природе не возникают. Современная генетика пока-зывает, как они возникают и по каким путям они проходят до того, как овладеют видом.
Существует также мнение, что возникающие в лабораторных условиях изменения генов представляют собою болезненный процесс. Мотивом для подобного суждения служит то обстоятельство, что число вредных для организмов мутаций чрезвычайно велико сравнительно с незначительным количеством нейтральных, не говоря уже о полезных. Это обстоятельство также служит для нек-рых достаточным основанием для отрицания роли мутаций в эволюционном процессе: эволюция, мол, как естественный, закономерный процесс должна базироваться на чем-то "«более здоровом», «более естественном». Подобная постановка
