крыльев сохранились именно потому, что глаз хищника не замечал или плохо замечал их, в противном случае бабочки, обладающие ими, были бы просто съедены. Отбор этих форм, их выживание стали возможны именно потому, что непосредственной, конкретной связи между глазом хищника и бабочкой не существовало. Развитие формы и окраски крыльев бабочки находится в тесной связи и зависимости от< развития глаза хищника, от развития формы и окраски листьев, скрывающих бабочку, но эта связь и зависимость совершенно иные, чем связь и зависимость, существующие напр. между лучами солнца и нашим зрением. Другой пример. Хоботок шмеля удивительно приспособлен к медоносным частям клевера.
Другие насекомые не могут достать этого меда. На вопрос, как у шмеля образовался подобный хоботок, могут последовать два принципиально различных ответа. Один ответ: стенки цветка клевера своим постоянным давлением на хоботок шмеля, пытавшегося проникнуть в глубь чашечки за медом, приспособили хоботок к себе, придали ему соответствующую форму. Эти постоянные изменения хоботка (соматические изменения) индуцировались на половые клетки и закреплялись в потомстве. Здесь мы имеем чисто физиологическое объяснение процесса. Но тогда совершенно непонятно, почему подобный хоботок вырабатывался только у шмеля, ведь несомненно и другие бабочки неоднократно пытались проникнуть своим хоботком в нектарник клевера за нектаром.
Другое объяснение, историческое: совершенно независимо от развития медоносных частей клевера среди множества других форм хоботков у шмелей случайно возникла мутация хоботка, лучше других подходившая к форме нектарника клевера. Естественный отбор подхватил эту мутацию и уничтожил все остальные формы как менее приспособленные. Связь между развитием хоботка шмеля и развитием нектарника клевера и при этом объяснении является несомненной, но связь эта не непосредственная, не физиологическая, а историческая. Хоботок шмеля изменялся совершенно не потому, что на него давили стенки цветка клевера. Его изменение шло по его собственным закономерностям и определялось его наследственным генотипом. Но клевер кормил не всякого шмеля с любым хоботком. Подавляющее большинство шмелей гибло из-за отсутствия пищи, оставались только те из них, у кого хоботок мог так или иначе проникнуть в глубь цветка и достать мед. То же самое должно сказать и о развитии цветка клевера. Изменение цветка шло по своим собственным закономерностям и определялось наследственным генотипом клевера. Но шмель опылял не всякий цветок, а только тот, к-рый его кормил, т. е. тот, у к-рого нектарник был лучше всего приспособлен к его хоботку. Клевер с другой, менее приспособленной к хоботку шмелей, формой медоносных частей оставался неопыленным и выводился из строя, он погибал для эволюционного процесса.
С точки зрения занимающего нас вопроса о физиологических и исторических законо 454
мерностях чрезвычайно интересна эволюция рабочих пчел. Известно, что рабочая пчела снабжена специальными приспособлениями для сбора меда и пыльцы с цветов. Физиологическое объяснение происхождения этих приспособлений будет приблизительно заключаться в следующем: постоянная работа вызывает изменение лапки у рабочей пчелы.
Это соматическое изменение физиологическим путем передается в половые клетки, что ведет к стойкому закреплению его в потомстве. Но подобное физиологическое объяснение эволюции лапок рабочей пчелы не выдерживает критики, ибо как известно рабочие пчелы неспособны размножаться и стало быть о передаче потомству приобретенных ими при жизни признаков не может быть и речи. В размножении участвуют лишь матки и трутни, но эти пчелы никогда не упражняют своих лапок (по крайней мере в том направлении, в каком их упражняют рабочие пчелы), т. к. они не занимаются сбором ни меда ни пыльцы. Эволюция приспособительных органов рабочей пчелы несомненно зависит от развития форм и строения кормящих ее цветов. Но эта связь и зависимость опять-таки не непосредственная, не физиологическая. Решающую роль здесь играет отбор, причем отбор не бесплодных рабочих пчел, снабженных приспособительными органами для сбора меда и пыльцы, а плодовитых пчел без этих приспособительных органов, но способных давать в потомстве рабочих пчел, снабженных аппаратом для сбора меда и пыльцы.
Проблема внутренних и внешних закономерностей в Д. Вопрос о физиологических
и исторических закономерностях вплотную подводит нас к проблеме внутренних и внешних. факторов изменчивости, с одной стороны,' и эволюции — с другой, к проблеме, играющей важную роль в споре между дарвинистами и ламаркистами. Каждый организм представляет собой сложившуюся в течение огромного исторического периода живую систему со своими своеобразными закономерностями. Какие операции мы ни произвели бы напр. над икринкой лягушки, мы можем в крайнем случае убить эту икринку, но не изменить ее настолько, чтобы из нее вместо лягушки развилось какое-нибудь другое животное. Признаки организма заранее определены наследственными зачатками, передающимися от родителей к детям.
Больше того, не только признаки, но и характер изменчивости этих признаков в значительной степени также определяется состоянием наследственного генотипа, т. е. внутренними закономерностями самой системы, а не внешними, которым в процессе изменчивости принадлежит только роль провоцирующего фактора. Организм — не воск, из к-рого «всесильная обстановка» может лепить, что ей угодно. Любая мутация, т. е. любое наследственное изменение, может быть вызвана, принципиально говоря, большим количеством самых разнообразных внешних факторов. Напр. изменение обычных красных глаз дрозофилы в белые наблюдалось десятки раз в самых различных условиях, т. е. одно и то же изменение наблюдалось под влиянием различных 15*
