складывались далеко не столь благоприятно для датской короны. В эпоху Вальдемара III Ганзейский союз достиг кульминационного пункта своей хозяйственной и политической мощи. По сравнению с большими, технически гораздо более совершенными, ганз’ейскими кораблями датский флот был совершенно беспомощен; за время собирания страны датские короли очень много задолжали ганзейским денежным дельцам, и датская корона попала в финансовую зависимость от них; мелкие датские города не в состоянии были сохранить за собою самостоятельную роль во внешней торговле и могли лишь с грехом пополам поддерживать внутренний торговый обмен.
К тому же во вновь вспыхнувшей борьбе за южную Ютландию ганзейские города вступили в союз с голыптейнскими графами. Но, с другой стороны, положение . королевы Маргариты в самой, Д., а также в Швеции и Норвегии было столь прочно, что она могла принять активное участие в этой борьбе, которую ее преемник Эрик Померанский продолжал вести и после ее смерти (1412) в течение более чем двадцати лет. В процессе этой борьбы . была введена пошлина с проходивших через Эресунд кораблей, к-рая легла тяжелым бременем на морскую торговлю немецких городов, но в течение четырех столетий служила весьма существенным источником дохода датской короны.
Однако ситуация, вызвавшая к жизни сильную королевскую власть в Д. и подготовившая почву для унии трех северных государств, оказалась весьма неустойчивой. Одной из причин этой непрочности было несоответствие ресурсов датской короны тем требованиям. к-рые ставила ей голыптейнская война. В Швеции унией были недовольны широкие круги общества: представители высшей знати, стремившиеся к господству в стране; горнопромышленники, продававшие медь и железо ганзейским городам и потому не хотевшие воевать с ними; свободные крестьяне, страдавшие от произвола датского чиновничества. В середине 30 — х гг. 15 в. король Эрик потерял Швецию. И в Норвегии давали себя знать аналогичные настроения, но там они были значительно слабее, так что уния Норвегии с Д. не была расторгнута. — Но наиболее роковые последствия имели перемены, происходившие в самой Дании.
Король трех стран не был истинным выразителем интересов датской знати, а против воли знатных вотчинников нельзя было долго управлять феодальной Д. В 30 — х гг. 15 в. король Эрик был изгнан, и короли стали избираться из другого рода, с 1448 — из немецкого дома графов Ольденбургских,'представители к-рого и поныне занимают датский королевский престол. Вплоть до 16 в. короли этой новой династии являлись лишь исполнительным органом знати. Время от времени датские короли этой эпохи пытались вновь отвоевать потерянную Швецию, но эти попытки производились бессистемно и не давали прочных результатов. Но все это — поверхностные и производные явления. А между тем в глубинах хозяйственной жизни страны медленно накапливались весьма существенные изменения: начавший 360
ся в 15 в. вывоз волов в Германию изменил экономическое положение датских вотчинников, получивших новый и притом значительный источник дохода. Волы вывозились сушей через Ютландию и Гольштейн, а возле Киля происходила их массовая продажа. Благодаря росту этой новой торговли значительно понизилась заинтересованность датской знати в торговых сношениях с немецкими приморскими городами, между тем как одновременно с этим завязывались новые тесные связи с южной Ютландией (Шлезвигом), Гольштейном и Сев. Германией, что нашло свое политическое выражение в избрании короля Христиана I из Ольденбургской династии герцогом Шлезвига и Гольштейна (1460). Но возникновение этой новой торговли оказало весьма существенное влияние и на положение датских крестьян. Расширение размеров барской земли и разведение возможно большего числа волов становится более выгодным для вотчинника занятием, нежели взимание оброков с его держателей * крестьян. Эти последние все в большей мере привлекаются к выполнению барщинных работ в самой усадьбе, и их личная свобода подвергается ограничениям; кроме того целые крестьянские хозяйства начинают работать на господина. В течение 15 и 16 вв. вотчинники (Grundherren по терминологии Г. Кнаппа) медленно и постепенно превращаются в помещиков (Gutsherren).
Эти перемены оказали влияние и на датские города. Прежняя торговля эресундскими сельдями была всецело в руках немецких прибалтийских городов; между тем в начавшемся теперь сбыте с. — х. продуктов сразу же смогли принять участие и датские города. Расцвет нидерландских городов, начавшийся одновременно с намеченными выше процессами, а также изменение политической ситуации в Прибалтийских странах привели к значительному ослаблению немецких городов, к-рым к тому же и внутренняя социальная борьба мешала принимать активное участие во внешней политике.
Все это создавало условия для беспрепятственного роста и усиления городской буржуазии в Д. Самыми крупными центрами стали теперь города, расположенные на берегу Сунда; приблизительно с середины 15 в\ Копенгаген становится главным городом в стране и резиденцией короля. Тем самым с конца 15 в. королевской власти предстоял выбор между двумя возможностями: она могла опираться либо на дворянство либо на подымавшуюся буржуазию. Короли Ганс (1481—1513) и Христиан 11(1513—1523) решительно стали на сторону этой последней. При этом Ганс еще соблюдал нек-рую осторожность во внутренней политике, — по крайней мере в пределах самой Д., в то время как в области международных отношений он ревностно защищал интересы буржуазии (особенно в своей политике по отношению к Ганзе). Но его сын, Христиан II, проводил буржуазную антидворянскую политику совершенно беспощадно и прямолинейно. Король Ганс построил датский военный флот для борьбы с ганзейскими городами, и стремился уничтожить привилегированное
