проводником пронизывающих здание верти
I. зывания, и 2) необходимость осознания наликальных сил, возрастает к 17 веку. Г. были I чия противоречий в грамматическ. категориях, как отражения постоянного покрыты деревом (чешуей или т. н. становления в живой данности лемехом), черепицей или железом, языка, в применении к катеиногда делались золочеными («златогории Г. — осознания постоянглавые» здания) или пестро раскраного процесса втягивания отшивались. Реже главы ставили над глагольного имени в систему светскими зданиями. Любовь к больглагола и обратно. Первому мошому количеству Г. привела в древменту новейшая лингвистика в лице формального (Петерсон) и в особенности психологического направления (Щерба) начинает уделять серьезное внимание. Но в существующих определениях глагола все еще не учитывается второй момент и вытекающая из него невозможность единого, абсолютно зна5 1 2 з 4 чимого (вне данной языковой системы и эпохи) определения 1 — Г. Спасо-Преображенского собора в Чернигове (заложен в категории глагола. первой половине 11 века), 2 — Г. св. Софии Новгородской (1045—1052), 3 — Г. церкви Петра и Павла на Софийской стороне в НовТак, в методических целях городе (1406), 4 — Г. церкви Иоанна Предтечи в Толчанове в Яров современном русском языке славле (1687), 5 — Г. церкви Николы Большой Крест в Москве Г. можно определить как си(конец 17 века). стему слов, объединенную общней Руси к излюбленной форме многогла
ностью морфологических (единство основы, формы залога и вида) и синтактических привых церквей (известны с 10 века). знаков (единство управления, невозможГЛАГОЛ, принятый в рус. научной и методической литературе перевод термина ан
ность прилагательного и возможность натичной грамматики (греч. тёша, лат. verbum). речного распространения), а также общноТермин этот введен в конце 16 в. и постепен
стью дополнительного (формального) значено вытесняет более старые переводы того же ния, модифицирующего реальное значение термина — «речь», «слово». Определение основы (значение активного признака, мыграмматической категории, выделенной уже слимого протекающим во времени — проантичными грамматиками в понятии Г., пред цесса, т. е. действия, становления или состояния). Однако, в живой динамике речи ставляет весьма существенные трудности.
Традиционное определение Г. по значению (Г. — можно указать случаи, не покрывающиечасть речи, обозначающая действие или состояние) ся и этим определением. С другой стороны, является недостаточным с точки зрения формальной это определение глагола должно быть измелогики, т. к. не позволяет провести четкой границы между глаголом и именными образованиями. То же нено в применении к системе какого-либо можно сказать о многочисленных попытках со стороны другого языка. логической и психологической грамматики уточнить это определение указанием дополнительн. признаков (Шахматов, Вундт). Не совсем удовлетворительны и попытки формальной грамматики определить Г. по морфологическим признакам отдельного слова — напр. по наличию форм залога и вида (школа Фортунатова — Дурново, Петерсон). Эти определения недостаточны уже потому, что образуют логический круг, включая в определение определяемое (глагольные категории вида, залога и т. д. предполагают известной основную категорию Г.). С другой стороны, подобные определения, построенные на перечислении известных признаков, обычно не являются исчерпывающими, и применимость их ограничивается узким кругом однотипных языков или даже системой одного языка: так, например, формы вида и залога не существуют как формы отдельного слова даже в наиболее близких русскому языку языках новой Европы (французском, английском), и т. д.
Недостаточность определения Г. (как и вообще грамматических категорий) в старой лингвистике бесспорно находится в связи с чисто формальным, статическим характером основополагающей для грамматики дисциплины — логики, данными которой она оперирует. Между тем, поскольку «грамматика есть логика языка» (Деборин), в ней должны быть отражены внутренняя связь и движение форм языка, грамматических категорий.
В применении к анализируемой категории Г. это означает: 1) необходимость рассмотрения отдельного слова как отнесенного к целому высказывания, другими словами — необходимость включения в определение Г. синтактических признаков, признаков целого выска — Формы Г. Система грамматических форм Г. служит для выражения сложного комплекса релятивных значений, модифицирующих основное значение Г.
Эти модификации связаны 1) с отношением активного глагольного признака к субъекту действия, 2) с отношением глагольного признака к объекту действия и 3) с характеристикой действия. Из модификаций первого типа, наряду с формами лица, числа и залога (см.), следует отметить наличие в ряде языков (напр. в языках банту, нек-рых американ. и нек-рых яфетических языках) форм рода (см.) или класса Г. Модификации второго типа (согласование Г. в числе и лице с грамматическим объектом), чуждые языкам индоевропейским, представлены, напр., в цек-рых яфетических и финских языках (объективное спряжение). Наиболее сложной представляется система модификаций третьего типа, выражающих а) модальность действия (форма наклонения, см.), куда должны быть включены и т. н. вопросительные и отрицательные формы отдельного слова, представленные, напр., в языке лапландском (вопросительная форма) и в языках турецких (отрицательная форма); б) различия в проявлении глагольного признака во времени как безотносительно к моменту речи (форма вида, см.), так и соотносительно к настоящему говорящего.
Из всех перечисленных выше форм глагола система каждого языка производит своего рода отбор (см. Язык). Синтактические признаки глагола могут вводить в глагольную систему и слова, лишенные тех или иных глагольных форм (напр. форм лица, времени, наклонения) и в то же время обладающие признаками других категорий.
Лит.: Brugmann К. und D е 1 bгuскВ., Grundriss der vergleichenden Grammatik der indogermanischen Sprachen, Band II, Strassburg, 1906—16; Wundt W., Die Sprache, Lpz., 1922; M e i 1 1 e t A.,
