аристократической семьи. Интерес к искусству проявился у них вначале в форме занятий живописью, позже в коллекционировании рисунков, офортов, бронзы, восточных безделушек и т. д., превратившемся у Г. во всепоглощающую страсть и наложившем свой отпечаток на все их творчество. — Первый серьезный беллетристический опыт Г. — «В 18...» («Еп 18...») — вышел накануне переворота Людовика Наполеона (1851) и остался незамеченным публикой. Сотрудничество братьев — единственный в истории литературы факт гармоническ. единства двух индивидуальностей — закончилось со смертью Жюля Г. (1870). В этом отрезке времени первый период (1851—59) насыщен преимущественно увлечением Г. историей быта и искусства 18 века: в эти годы появляются работа Г. по истории франц. общества во время
революции (Histoire de la soci6t6 frangaise pendant la Revolution, P., 1854) и начало работы об искусстве 18 века (L’Art au 18 — me sidcle, P., 1856—65); второй период (1860—1870) отдан, гл. обр., беллетристическому творчеству: в эти годы выходят все главные романы Г. После смерти Жюля произведения, написанные Эдмоном Г., обнаруживают некоторый упадок творчества: в романах его усиливаются элементы вычурности и пряной экзотики, а в социально-политических высказываниях усиливаются реакцион. ноты.
Внешний успех произведений Г. выпадает почти исключительно на ту эпоху, когда младший из братьев уже умер. После двадцати лет труда в неизвестности и длинного ряда неудач Г. внезапно завоевывают широкую публику; вокруг них создается целая литературная школа.
Из писателей наибольшее влияние на Г. оказал Бальзак. Рядом с ним нужно поставить художника Гаварни, с которым Гонкуров связывала и реалистическая манера изображения, и неопределенное сочувствие к страданиям низших классов, и глубокий пессимизм, скрытый за внешним эпикурейским укладом. Но помимо реалистической, характерна еще и другая струя во влияниях эпохи на Г.: авторами, которых Г. предпочитали среди современников, были Генрих Гейне, Эдгар По и Шарль Бодлер.
Социально-политическим фоном, на к-ром созревало творчество Г., была эпоха после 1848, время безудержного господства в жизни Франции трезвой, деловой буржуазии, усиленного политического гнета, когда все оппозиционные течения были задавлены, и разгула суровой цензуры. В области миро 634
созерцания сказывался великий расцвет научности, эксперимента, реалистического миропонимания. Романтическая школа в литературе потерпела поражение. Ренан, Тен и Сент-Бев пытались перенести научную концепцию в область истории и истории литературы. У самих Г. стремление к приданию литературному творчеству наукоподобного вида прошло через призму их увлечения историческими исследованиями. «История — роман, к-рый был; роман — история, к-рая могла бы быть». Истинное в искусстве то, к чему приводят исторические изыскания.
Отсюда вытекало отрицание Г. литературной выдумки. Роман наполняется действительно имевшими место событиями; авантюрный элемент отходит на задний план; интрига становится лишь средством объединить комплекс документальных данных. Основным элементом, из к-рого возводится здание романа, становится теперь «человеческий документ». Воспоминания могут дать лишь малую часть этих документов: пережитое и виденное становится ядром, вокруг которого кристаллизуется огромный материал — «пламенная стенография» разговоров и жестов, к-рых художник сознательно ищет, посещение больниц («нам нужно... изучать истинное, живое, кровавое»), трущоб, путешествия, анкеты среди читателей. Стремясь к абсолютной правдивости основных микроэлементов литературн. ткани, Г. обращают внимание, главным образом, на типические нравы общества, не на выдающихся людей, а на людей средних, типических представителей своего класса. Такая устремленность естественно направила интерес Гонкуров к жизни народных масс, внешние формы быта которых легче поддаются наблюдению и фиксированию. Но она имела, несомненно, и более глубокую основу. Крупнейшее произведение, в котором реализм Г. достигает величайшей напряженности, — «Жермини Ласерте» — вышло в эпоху, когда во франц. рабочем движении возник «Манифест 60 — ти» и когда прозвучало громкое слово Прудона «О политической способности рабочих классов». Предисловие к «Жермини Ласерте» было тоже манифестом и ставило вопрос: не имеют ли права на роман те, кого называют «низшими классами»? И Г. выдвигают новую задачу романа: показать «человеческое страдание, настоящее и совсем живое, к-рое учит милосердию; пусть роман имеет ту религию, к-рую истекший век называл широким и великим именем Человечности».
Парадоксальной особенностью творчества Г. было то, что, изображая обыденных, типических людей, они брали их в выходящих за пределы типических норм положениях.
Банальное отталкивает Г., их непрестанно влечет к себе все странное, уклоняющееся от общего уровня; в ненормальных случаях они видят огромные возможности познания той документальной правды, к к-рой влечет их реалистическая тенденция. Они изучают «патологические случаи» и склоняются над людьми, как врач над больным. Так, в «Жермини Ласерте» (1865), прослеживая физическую и моральную деградацию несчастной служанки, Г. дают «клиническое исследование» любви; в «Мадам Жервезе» объектом их
