стве» — Саксонии уже в 1896 объединенными усилиями консерваторов и национал-либералов всеобщее избират. право было заменено трехклассной системой наподобие прусской, что сразу же сократило представительство с. — д-тии с 16 до 1, а выборы в рейхстаг (1903), давшие перевес c. — д., заставили правительство в 1909 ввести множественный вотум в виде предоставления дополнит, голосов по возрастному (св. 50 лет), образовательному и имуществен, цензу. В ответ на требование рабочих масс ввести всеобщее избират. право в Гамбурге (в 1905) и Любеке, буржуазия, боявшаяся новых успехов соц. — д-тии в ганзейских городах, ухудшила раньше существовавшую избират. систему.
В Мекленбурге, где сохранилось еще сословное представительство, ландтаг отклонил проект всеобщего (но не равного и не прямого) избирательного права (1908). Наконец, несмотря на сильнейший напор со стороны рабочих масс (в 1906 и 1908—09), осталась неприкосновенной прусская избирательная система (см. ниже). В 1908 либерально-консервативный блок отклонил предложение Центра, соц. — д-тии и поляков об установлении ответственности канцлера перед рейхстагом, хотя введение парламентарной системы издавна фигурировало в программах либеральных партий, а бестактные выступления кайзера по вопросам внешней политики (интервью в «Daily Telegraph», ноябрь 1908) вызвали резкие нападки на систему «личного режима» даже в консервативной прессе. Полу самодержавная монархия Гогенцоллернов наиболее соответствовала тому типу «сильной» власти, в к-рой в эпоху империализма так нуждается буржуазия как для подавления рабочего движения, так и для проведения боевой внешней политики. Когда Бюлов писал, что Г. как страна, «недостаточно защищенная естественными границами», должна остаться «сильным военным государством», а потому «нуждается в монархическом руководстве» («Германия в императорскую эпоху», 1913), он, несомненно, выражал настроения не только прусского юнкерства, но и буржуазии. В 1912 в регламент заседаний рейхстага была внесена дополнительная статья, предоставлявшая депутатам право ставить правительству вопросы, при чем особым голосованием рейхстаг мог признать объяснения канцлера неудовлетворительными. Но это новшество, разумеется, еще не создавало политической ответственности канцлера перед парламентом. Единственной демократической реформой этого периода было установление вознаграждения депутатам рейхстага. — Несмотря на колоссальное увеличение своей экономической мощи, герм. буржуазия и в этот период не ставила сколько-нибудь решительно вопроса о непосредственном участии во власти, ограничиваясь тем, что время от времени заговаривала о необходимости открыть доступ к военной и дипломатической карьере широким кругам буржуазии.
Под энергичным давлением со стороны представителей тяжелой индустрии, особенно же «промышленных феодалов» типа Круппа, Штумма или Тиссена (см.), не желавших и слышать о смягчении предприниматель 82
ского самодержавия на фабрике (Ein Herr im Hause) и видевших в фабричном законодательстве лишь «исключительные законы против фабрикантов» (Штумм), наблюдается почти полный застой в области рабочего законодательства, несмотря на промышленный расцвет конца 90 — х гг. Вместе с тем, охладевает к фабричному законодательству и император: в 1896—99 чиновники, принимавшие участие в проведении рабочего законодательства начала 90 — х гг., вынуждены были уйти в отставку. От рабочелюбия Вильгельма не осталось и следа. Из весьма скудного рабочего законодательства, проведенного в этот период под давлением организованного пролетариата, можно отметить закон об ограничении ночной работы подростков в булочных и кондитерских 12 — ю часами, распространение страхования от несчастных случаев на мелкую промышленность и торговые заведения (30/VI 1900), закон о прекращении торговли с 9 часов вечера (1900), воспрещение пользоваться трудом чужих детей в сел. хозяйстве до 12 — ти и собственных до 10 лет (1903), распространение 8 — часового отдыха для служащих в трактирах и пивных на мужчин (1902), ограничение рабочего дня женщин (в предприятиях с числом рабочих более 10 — ти до 10 часов, 1909). Наконец, в 1911 было кодифицировано все законодательство о страховании. В Пруссии, под впечатлением затяжной стачки рурских горняков, натолкнувшейся на непреодолимое сопротивление Рейнско-Вестфальского угольного синдиката, пришлось провести дополнение к горному уставу (в виде воспрещения штрафов и вычетов из заработной платы за недогрузку вагонеток, введения рабочих комитетов в шахтах и т. п.).
С другой стороны, по настоянию представителей тяжелой индустрии, всецело поддерживаемых самим кайзером, правительство возобновляет борьбу с с. — д-тией и пытается воскресить практику исключительных законов. В конце 1894, по инициативе Вильгельма II, в рейхстаг был внесен законопроект о карах за попытки к государственному перевороту (Umsturzvorlage), грозивший трехлетним тюремным заключением за подстрекательство военнослужащих к нарушению дисциплины, призыв к неповиновению властям, за нападки на религию, семью, собственность и монархию. Правда, законопроект, горячо поддержанный консерваторами (нек-рые из них считали его слишком мягким!), а в комиссии — и Центром, требовавшим усиления наказаний за «нападки на христианство и издевательство над религиозными союзами», был отклонен рейхстагом (11/V 1895), т. к. по своей неопределенности он мог быть использован не только против c. — д., но и против всякой оппозиции; но его вдохновители не унимались. В 1895, на основании прусского закона о союзах, местная с. — д. организация в Пруссии едва не была распущена. В 1897 прусский ландтаг отклонил лишь ничтожным большинством законопроект, предоставлявший полиции широкие полномочия по роспуску собраний и союзов, могущих «угрожать общественной безопасности» (lex Recke). По настоянию самого императора и непримиримо настроенных предприниматель-
