зия не хотела более терпеть беззастенчивое самодержавие финансовой и торговой аристократии. Мелкая буржуазия и рабочий класс переживали период растущего политического возбуждения. За время с 17 января по 12 февраля 1848 Г. приходится выдерживать ряд жесточайших нападок и обвинений со стороны оппозиции, в результате которых Г. дважды подавал в отставку (16 и 23 февраля) в промежутке между двумя прошениями он запретил назначенный на 22 февраля банкет сторонников реформы. Но события опередили и Г. и его противников, и 24 февраля ему, в виду начавшейся революции, пришлось бежать в Лондон. Этим, в сущности, и закончилась его широкая политическая деятельность.
Исторические работы Г. составили эпоху в европейской историографии. Для господствовавшей до того романтической школы центр тяжести исследования лежал в явлениях, отражающих народный дух. Г. направил внимание историка на эволюцию учреждений, на взаимодействие и причинную связь явлений. В начале 19 в. историю причисляли к изобразительным искусствам.
Гизо был одним из первых, кто поставил истории научные задачи и от занимательного повествования перешел к аналитическ. исследованию. Особенный интерес представляют те элементы исторического метода Гизо, которые приближают его к современ. пониманию исторического процесса. «Большинство писателей, ученых, историков и публицистов, — писал Г. в„ Опытах по истории Франции4* (1823), — стремились объяснить данное состояние общества, степень или род его цивилизации, через политические учреждения этого общества. Благоразумнее было бы начинать с изучения самого общества для того, чтобы понять и узнать его политические учреждения. Общество, его состав, образ жизни отдельных лиц, в зависимости от их социального положения, отношение различных классов, лиц, — словом, гражданский быт люде й, — таков, без сомнения, первый вопрос, привлекающий к себе внимание историка, который желает знать, как жили народы, и публициста, который желает знать, как они управлялись» («Essais sur 1’histoire de'France», 6d. 1860, p. 73—74). Гражданский быт, далее, является следствием поземельных отношений: «чтобы понять политические учреждения, надо изучить различные слои, существующие в обществе, и их взаимоотношения; чтобы понять эти различные обществен, слои, надо знать природу поземельных отношений» (там же, стр. 75—76). А в «Истории английской революции» (1828) Г. делает и дальнейший шаг: здесь он приходит к установлению факта, что не поземельные отношения, но имущественные отношения вообще являются основой гражданского быта и политического движения. Хотя Г. и объясняет возникновение поземельных отношений завоеванием и часто ссылается на «потребности человеческой природы», не доходя, так. обр., в своем анализе до последних движущих сил исторического процесса, тем не менее, его реалистический подход к истолкованию исторических явлений был огромным шагом вперед для еговремени. Большим вкладом в науку явилось также понимание Г. роли социальных противоречий. Английская революция, утверждает Гизо, была борьбой буржуазии против аристократии: высшая аристократия теряла свое влияние на народ и развращалась; с другой стороны, мелкие дворяне, фригольдеры и буржуа, занятые исключительно своими имущественными делами, все более богатели и все более подчиняли народ своему влиянию. «Увеличение благосостояния вызвало нужду в ограничении произвола.
Королевские права, в течение долгого времени не вызывавшие никаких протестов, стали казаться злоупотреблением». Отсюда и возникла революционная борьба. Еще более отчетливо рисуется Гизо столкновение общественных сил во французской истории.
«В течение 13 веков, — писал он в работе „О правительстве Франции после реставрации и о теперешнем министерстве" (1820), — Франция заключала в себе два народа: народ победителей и народ побежденных. В течение 13 веков народ побежденных боролся, чтобы сбросить с себя иго народа победителей.
Наша история есть история борьбы. В наши дни была дана решительная битва: она называется революцией. Результат революции не подлежит сомнению: прежний побежденный народ сделался народом-победителем, и всякая мысль о примирении с побежденным — химера». — «История Франции полна борьбы сословий или, вернее — сделана е ю».
«Борьба различных классов, — повторяет Гизо через 29 лет (в работе „Демократия во Франции", 1849), — наполняет собой нашу историю... Теперь на арену вышел новый борец. Демократический элемент подразделился. Против средних классов выдвигаются рабочие классы, против буржуазии — пролетариат. И эта новая война тоже ведется на смерть, потому что новый претендент так же исключителен, как и все прочие» (стр. 107).
Но героем Гизо является, конечно, не этот новый претендент. История цивилизации во Франции для него, прежде всего, история освобождения буржуазии, икэтому процессу Г. чувствует органически примыкающей всю свою научную и политическую деятельность. «Мы, — писал он в 1820, — сыны третьего сословия, вышедшего из городских общин». Вся история Европы представляется ему только длительной и тягостной выработкой среднего класса. Интерес Гизо к Англии, генезису представительных учреждений определяется его интересом к судьбам растущего третьего сословия. Гизо приветствовал социальную борьбу только в процессе освобождения третьего сословия от привилегированных групп старого режима. Но когда, после 1848, становится очевидным выступление нового противника третьего сословия — рабочего класса, Г. тотчас переходит на позицию «социального мира».
Социальная борьба теперь — «это бич, это стыд, недостойный нашего времени». Г. доказывает, что все классы Франции — «естественные, глубокие элементы французского общества», и ссылается на пример Соединенных Штатов: в Америке завоевание независимости и основание республики явились не делом победы нек-рых классов над другими —
