ческих денег (в форме слитков), главным же образом — путем непосредственного обмена материальных благ, мерилом ценности к-рых служил какой-нибудь избранный и наиболее распространенный предмет (у Г. б. ч. скот).
Но во внешней торговле Г. пользовались деньгами в форме монеты [сначала кельтскими монетами, а впоследствии (с 1 в. хр. э.) римскими]. Римско-германск. торговля приводила нередко к накоплению значительных денежных богатств внутри герм. племен.
Расселялись Г. — в зависимости от особенностей ландшафта — либо хуторами либо деревнями; но и в том и в другом типе поселений характер построек свидетельствует об оседлом образе жизни Г.: это — не хижины и юрты номадов, а прочные четырехугольные дома с целым рядом помещений, с пристройками и палисадниками. В римскую эпоху (в 1 в. хр. э.) Г. носили уже полотняные и шерстяные ткани, окрашивали свои платья и употребляли целый ряд украшений.
Более примитивный характер носило герм. вооружение, в котором деревянные и кожаные составные части в общем преобладали над металлическими. Главным оружием Г. было длинное копье — фрамея. Транспорт у древних Г. отличался примитивностью техники. Средством передвижения по суше служили двух — и четырехколесные телеги. По морю ездили на весельных лодках.
Уровень развития, к-рого достигла к началу хр. эры герм. техника, а также своеобразие внешних географических и культурных условий, в которых развивались Г., определили путь, по которому пошла социальная дифференциация древнегерманского общества. Экстенсивное земледелие германск. племени при быстром росте населения постоянно наталкивалось на непреодолимые препятствия, к-рые ставили его дальнейшему успешному развитию первобытные девственные леса. Корчевка этих лесов и их расчистка под пашню были не под силу древнегерманской технике; т. о. на территориях, занятых герман. племенами, время от времени возникало относительное перенаселение. Единственным выходом из создавшегося положения сплошь и рядом являлось переселение целого племени; но т. к. каждое переселявшееся племя неизбежно наталкивалось на сопротивление соседей, то герм. переселения приобретали характер военно-переселенческого движения; ему нередко предшествовали набеги удальцов-дружинников, происходившие, впрочем, и во время самого переселения. Т. о., герм. переселения и войны всегда вызывались нуждами самого земледелия и с кочевьями номадов ничего общего не имели ни по своему характеру, ни по своим целям.
В период длительного военно-переселенческого движения, прерывавшегося остановками, необходимыми для поддержания существования земледельческого племени, общественный строй переселявшихся племен нередко подвергался нек-рой деформации, известному упрощению. Однако, завоевание обширной и пригодной для земледелия территории и последующее б. или м. продолжительное мирное оседание племени в ее пределах служили новыми мощными им 430
пульсами усложнения этого уклада. Т. о. ход социальной дифференциации древнегерманского общества объясняется характером взаимодействия этого конкретного общества, стоящего на определенном уровне хозяйственного развития (оседлое, но экстенсивное хлебопашество), с окружавшей его природой. Первым следствием указанного взаимодействия явилась неизбежность частых военно-переселенческих передвижений.
Вторым его следствием было выделение из общей массы рядовых свободных (ingenui) «нобилитета» как особого слоя лиц, наиболее активно участвующих в деле завоевания пригодных для земледелия территорий, а потому имеющих наибольшие шансы к сосредоточению в своих руках земельных владений и, сверх того, постоянно сохраняющих эти шансы в силу своей руководящей военной роли. Не в войне, как таковой, источник социальной дифференциации; эта последняя создавалась имущественным неравенством, возникавшим на почве землеи скотовладения. Это неравенство находит свое выражение в факте распределения земель «сообразно социальному рангу каждого» (secundum dignationem) и приводит к возникновению индивидуального владения землею, субъектом которого является семья, что не противоречит, конечно, возможности использования неподеленных лугов и пустошей всеми жителями деревни сообща. Некоторые другие формы этого неравенства могли иметь место еще задолго до начала германск. войн и переселений и до возникновения описанного Тацитом нобилитета. Но в силу особенностей развития герм. племен война явилась посредствующим звеном в процессе воздействия общества на природу.
Однако, благодаря постоянным переселениям состав нобилитета все время изменялся, что мешало его кристаллизации в аристократический класс крупных землевладельцев, эксплоатирующих рядовых свободных в качестве своих держателей. Благосостояние племени продолжало держаться на личном труде рядового свободного воина-земледельца, лишь частично прибегавшего к использованию рабского труда. Основная социальная противоположность внутри герм. племени не «рабы — свободные», а «свободные — знатные», т. е. не «лишенные средств и орудий производства» (рабы) и «обладающие ими» (свободные, ingenui), а обладающие этими средствами и орудиями в меньшей степени (ingenui, свободные воины-земледельцы) и в большей степени (нобили).
Герм. племя эпохи Тацита находилось на переходной ступени от бесклассового к классовому обществу, со значительным приближением к этому последнему. Классовые подразделения наметились уже достаточно определенно, но именно только наметились. Осторожнее всего будет сказать, что древнегерманское общество 1 в. хр. э. делилось на три основных социальных слоя: привилегированных воинов — землевладельцев (нобилитет), рядовых свободных воинов — земледельцев (ingenui) и рабов (servi), сидевших на своих зем. участках и плативших господину оброк хлебом, скотом и тканями, но не принимавших участия в деле воен, защиты племени.
