мунистической рабочей партии, о расколе Итальянской социалистической партии), выступил во время мартовского восстания, которое он называл «бакунистским путчем», с брошюрой «Наш путь», содержавшей резкие обвинения против ЦК. В результате он был 15 апреля 1921 исключен из партии, превратившись вскоре в ярого врага Коммунистического "Интернационала. Но после исключения Леви в партии остался ряд его единомышленников, продолжавших борьбу против партийного руководства и образовавших особую группу «Коммунистического рабочего объединения» (Kommunistische Arbeitsgemeinschaft).
Йенский съезд КПГ, происходивший 22—26 авг. 1921, признал правильной критику мартовского выступления, данную в тезисах III Всемирного конгресса Коминтерна. Далее Йенский съезд высказался решительно против защищавшейся отдельными берлинскими товарищами (Маслов и др.) «ультралевой» позиции, в основе к-рой, по удачному замечанию Исполкома Коминтерна, лежали в действительности «объективно — реакционные тенденции». Но главная задача съезда заключалась в том, чтобы дать отпор праволиквидаторскому течению, представленному элементами «Коммунистического рабочего объединения», исключенными впоследствии (22 января 1922) из партии.
Придерживаясь тактики единого фронта, партия вела свои политические битвы до октября 1923. Одним из крупнейших успехов в применении этой тактики был Всегерманский конгресс фабзавкомов, происходивший в ноябре 1922 в Берлине, сейчас же после образования кабинета Куно. Выдвинутой правительством Куно «программе спасения Г.» конгресс фабзавкомов противопоставил программу спасения рабочего класса. Съезд этот дал мощный толчок делу собирания сил рабочего класса. За ним последовало движение «контрольных комиссий» в важнейших частях Г. и образование «пролетарских сотен».
Наряду со значительными успехами, достигнутыми компартией при проведении тактики единого фронта, следует с самого начала отметить и оппортунистические ошибки находившегося в то время под руководством исключенных ныне Брандлера и Тальгеймера ЦК. Эти ошибки нашли свое выражение уже при проведении кампании в связи с убийством Ратенау и так назыв. кампании «Sachwerterfassung» («отчуждения реальных ценностей»). Они сигнализировали опасность полного извращения тактики единого фронта в том направлении, что самостоятельная роль компартии в массовых выступлениях все более и более урезывалась, а заодно с этим массовые выступления рассматривались лишь как придаток к разным «верхушечным комбинациям», как выступления, имеющие своей целью не столько революционизирование масс и создание самостоятельных революционных органов борьбы наперекор воле реформистов, сколько как «давление» на профбюрократию и с. — д. партию.
Лейпцигский съезд (28 янв. — 1 февр. 1923) происходил под знаком ожесточенной борь 350
бы с левой оппозицией, во главе к-рой стояли Маслов, Рут Фишер и Тельман. Оппозиция имела за собой большинство в таких важнейших пунктах, как Берлин, Бранденбург, Гамбург, Рурская область и др. Основные разногласия оппозиции с большинством партии сводились к вопросу о тактике единого фронта и о лозунге рабочего правительства.
Оппозиция совершенно правильно рассматривала понятие рабочего правительства как синоним пролетарской диктатуры, что решительно отвергалось партийным большинством. Существовали также разногласия по вопросу об условиях, при к-рых компартия может пойти на образование рабочего правительства вместе с с. — д-тией. При практическом применении этих лозунгов брандлеровский ЦК, как это вытекало из его принципиально ложного взгляда на с. — д-тию, с одной стороны, и на самостоятельные революционные задачи компартии — с другой, не мог не сделать роковых для всего хода революции промахов. Но оппозиция, из страха перед возможными правыми уклонами, вообще боялась применять лозунг рабочего правительства как лозунг мобилизации масс и их организации для непосредственно революционных действий." Все эти разногласия привели к тому, что оппозиция выступала на Лейпцигском съезде с самостоятельными резолюциями по всем основным вопросам. Этим резолюциям меньшинства, страдавшим доктринерской недооценкой тактики единого фронта, партийное большинство противопоставило свои крайне оппортунистические решения не только по принципиальным вопросам о рабочем правительстве как о блоке всех «рабочих» партий, «завоеванном парламентским путем», но и по вопросу о конкретном анализе предстоящих классовых битв, обусловленных общим ухудшением экономического и политического положения Г. В то время как в порядке дня стояла задача подготовки и развертывания непосредственной борьбы за власть и компартии необходимо было выступить подлинным авангардом быстро революционизирующихся масс, Лейпцигский съезд совершенно не понял наступившего перелома в соотношении классовых Сил и, игнорируя важнейшую задачу момента, не попытался провести резкого размежевания между революционно-коммунистическим лагерем и колеблющимися центристскими элементами «левых» с. — д. В самой тесной связи с оппортунистической тактической позицией, занятой съездом, находилась бешеная борьба, к-рую брандлеровское большинство повело против оппозиции, чтобы лишить ее представительства в руководящих партийных органах. Новый ЦК был выбран против голосов оппозиции, к-рая голосовала только за 4 выставленных ею кандидатов и воздерживалась при выборах остальных, выдвинутых большинством кандидатов.
Ко времени Лейпцигского съезда и в особенности после него политическое положение внутри страны крайне обострилось вследствие оккупации Рурской области французами. Компартия вела борьбу против оккупации Рура под лозунгом: «Против Куно на
