ролого Бебеле, к-рый он написал, как большевики могли многому учиться у Каутского в течение ряда лет, гордиться его солидарностью с большевиками в ряде коренных вопросов первой русской революции и т. д.
Правда заключается в том, что внутри герм. с. — д-тии с самого начала ее существования шла борьба двух направлений, что Маркс и Энгельс, а после смерти Маркса один Энгельс, пестовали революционное крыло против оппортунистического, боролись сначала против лассальянства, а затем против всех др. видов оппортунизма. Правда заключается в том, что лишь постепенно на почве общих условий, созданных мирным периодом 2 Интернационала, оппортунизм стал побеждать в германской с. — д-тии и к моменту империалистск. войны 1914 победил в ней окончательно; что, примерно, к 1910 марксистское большинство в германск. с. — д-тии окончательно раскололось (Каутский теоретически возглавил «центристов», и вместо двух направлений в герм. с. — д-тии создались три направления — марксисты, оппортунисты и «центр»), что во время войны особенно позорную роль сыграл «центр», на деле капитулировавший перед правыми, и т. д. Герм. с. — д-тия не родилась как мелкобуржуазная партия, а лишь переродилась в таковую.
Историю германской с. — д-тии и ее перерождение надо объяснить, как это делал Ленин, в связи с законами развития империалистического капитала, в сочетании со всей эпохой 2 Интернационала. Ленин правильно сказал, что историки-марксисты при тщательном анализе всех сочинений Каутского найдут у него гораздо более ранние корни «каутскианства», чем 1910 г. Энгельс находил большие пробелы и в ранних работах молодого Каутского. И, тем не менее, нельзя вычеркивать (т. е. отдавать оппортунистам) все прошлое герм. с. — д-тии. Никто не обрисовал крах всего 2 Интернационала с такой силой и убедительностью, как Ленин. А все же Ленин всегда указывает на то, что у 2 Интернационала есть и заслуги «навсегда», «навеки».
Герм. с. — д-тия после падения исключительного закона. Когда исключительный закон против социалистов пал, перед герм. с. — д-тией встала задача реорганизовать партию и пересмотреть ее программу, принятую в Готе. Эти задачи выполнены были на партейтаге в Галле (1890) и в Эрфурте (1891). Партейтаг в Галле заседал с 12 по 18 октября 1890. Внешне он прошел блестяще. На нем присутствовали представители социалистических партий почти всей Европы. Центральном органом партии был объявлен «Форвертс». Правление партии было избрано в составе 12 чел. с тем, что непосредственное ведение дел будет в руках пятерки: два председателя (Зингер и Гериш), два секретаря (Ауер и Фишер) и один кассир (Бебель). Связь между ЦК партии и местными организациями должны были поддерживать выбираемые этими последними доверенные лица — Vertrauensleute. Система доверенных лиц просуществовала до 1905, когда вместо нее были выдвинуты «комитеты местных организаций». Оппозиции со стороны «молодых» был дан единодушный отпор. — Б. С. Э. т. XVI.Однако, гораздо больший след в истории германской с. — д-тии оставил следующий, Эрфуртский, партейтаг. На этом съезде была принята знаменитая Эрфуртская программа, просуществовавшая более 30 лет и в течение долгого периода игравшая роль образцовой программы партий 2 Интернационала. Эрфуртская программа, составленная Каутским, безусловно имела преимущества перед программой, принятой в Готе. Она выкинула специфические тезисы лассальянства: о железном законе зар. платы, о буржуазии как «единой реакционной массе», о государственной помощи производительным товариществам; она вычеркнула наиболее несостоятельные формулировки, грешащие отсутствием интернационализма; она — была в этом смысле большим шагом вперед к марксизму.
Ряд умолчаний в этой программе можно было объяснить общеполитической обстановкой в стране, действительно принуждавшей иногда германскую социал-демократию, в интересах сохранения легальности, обходить некоторые острые темы. Но Эрфуртская программа, например, не содержала основного тезиса марксизма — о диктатуре пролетариата. И в данном случае дело шло о прямой уступке оппортунистам. Отсутствие тезиса о диктатуре пролетариата в Эрфуртской программе не было случайностью — во всяком случае, для Каутского, автора этой программы. Энгельс тотчас после опубликования проекта Эрфуртской программы обратился с критическим письмом к ЦК СДПГ (от 29 июня 1891), в к-ром он нападал на «оппортунизм, именно теперь проникающий в значительную часть с. — д. печати». Энгельс выступал против оппортунистических иллюзий, будто партия может в пределах законности, мирным путем, провести все свои требования и будто возможно врастание — без применения насилия- — современного общества в социализм. Он предостерегал против уступок оппортунизму, в особенности опаснейшей разновидности его — «честному» оппортунизму. «Это игнорирование важнейших точек зрения из-за преходящих повседневных интересов, эта борьба и стремление к минутному успеху, не считаясь с дальнейшими последствиями, это пренебрежение будущим движения ради его настоящего, м. б., по существу даже и „честно", но это есть и остается оппортунизмом, а „честный" оппортунизм является, м. б., самым опасным из всех видов оппортунизма». «Критика Готской программы» и замечания Энгельса на проект Эрфуртской программы ясно показывают, что последней недоставало еще очень многого, чтобы стать подлинно марксистской программой. Именно «Критика Готской программы» содержит совершенно отчетливые формулировки тезиса о диктатуре пролетариата, о переходном периоде, лежащем между завоеванием власти рабочим классом и уничтожением классов вообще, она содержит наиболее яркие формулировки пролетарского интернационализма, содержит наиболее законченную, прямую критику ошибок лассальянства. Всего этого нет в Эрфуртской программе. Марксова «Критика Готской программы» есть дальнейшее развитие «Коммунистического Манифеста».
