собою монополию на управление государством, обеспеченную личными связями с двором и классовой солидарностью юнкерства с императорской фамилией, партия оставалась сторонницей полуабсолютной монархии «божьей милостью» и ярой противницей парламентаризма. В частности, она энергично боролась против всяких попыток вмешательства рейхстага в организацию армии, неограниченным хозяином которой, по мнению консерваторов, мог быть только император.
Видя в сильной армии наиболее надежную опору трона и оплот против внутреннего врага (идущего за с. — д. рабочего класса), а также необходимое условие сохранения целости империи, считая войну одним из средств усиления императорской власти, будучи, наконец, заинтересованы в увеличении офицерских должностей, консерваторы поддерживали все правительственные законопроекты, касавшиеся усиления армии и флота, и требовали от правительства агрессивной внешней политики. Ставя превыше всего авторитет и презирая демократический принцип большинства, консерваторы были ярыми противниками введения всеобщего и равного избирательного права в Пруссии, ибо только существование трехклассной системы (см. ниже, Государственный строй) обеспечивало им большинство в Палате представителей. Стремясь увековечить сохранившуюся от времен крепостничества власть помещика в деревне, консерваторы ожесточенно сопротивлялись отмене вотчинной юстиции и полиции в Пруссии и требовали распространения реакционного «Устава о челяди», изданного еще в 1810, на с. — х. рабочих вообще. Считая, что воспитание молодого поколения должно носить, прежде всего, «религиозно-нравственный» характер, консерваторы стояли за сохранение влияния духовенства на народное образование (начальная школа должна быть «христианской и конфессиональной»). Партия вообще не желала умаления авторитета церкви как «богом установленного учреждения», содействие которого необходимо государству «для оздоровления народной жизни». Она осудила поэтому культуркампф (см. ниже), как только убедилась, что борьба Бисмарка с католическим духовенством затрагивает и привилегии протестантского клира.
Социально-экономическая программа консерваторов всецело определялась интересами юнкерского хозяйства, устойчивость которого подрывалась неблагоприятными условиями рыночной конъюнктуры и бурным развитием герм. промышленности, вызывавшим вздорожание рабочих рук в деревне.
До конца 70 — х гг. (эпоха высоких хлебных цен) они видели в свободной торговле «одно из следствий христианской религии». Наступившее затем падение цен на с. — х. продукты превратило консерваторов в ярых протекционистов, требовавших (и добившихся) все новых и новых повышений аграрных пошлин. Одновременно, нуждаясь для осуществления своих вожделений в поддержке представителей крупной промышленности, консервативная партия должна была согласиться и на введение высоких индустриальных пошлин. Требуя всемерной под 20
держки и поощрения крупного дворянского землевладения, консерваторы добились и других мероприятий, бивших по карману широкие массы потребителей (система вывозных премий и т. п.). Враждебное отношение аграриев к усилению крупнопромышленной и, особенно, финансовой буржуазии, к росту городов и капиталистическому развитию вообще, подрывавшему все «священные устои», нашло свое отражение в таких требованиях консервативной программы, как «устранение привилегий крупного капитала», воспрещение образования новых акционерных обществ или ограничение сферы их деятельности, усиление правительственного надзора за биржей, воспрещение спекуляции с зерном и мукой, переход от золотой валюты к биметаллизму, и т. п. Тот же антикапиталистический характер носили пожелания консерваторов относительно укрепления ремесла и «честной» мелкой торговли, страдавших от конкуренции крупного капитала (восстановление обязательной цеховой организации ремесла, ограничение торговли в разнос, операций универсальных магазинов, и т. п.). В связи со стремлением консерваторов поддержать падающее «среднее сословие» стоит и их антисемитизм, особенно резко выпирающий в программе 1892.
Однако, эти антикапиталистические и антибуржуазные тенденции консерваторов значительно смягчаются с конца 19 в., по мере сближения аграриев с представителями финансового капитала. В программе 1892 и ее дополнении 1896 находим такие требования, как «сохранение» и даже «усиление» индустриальных пошлин. В то же время, вопреки всем традициям, партия проникается империалистическим духом, требует «дальнейшего расширения колониальных владений» Германии.
Политика консерваторов в рабочем вопросе определялась тремя факторами: антагонизмом между крупным землевладением и промышленным капиталом, ростом влияния с. — д-тии вообще и среди с. — х. рабочих в частности, затруднениями крупного сельского хозяйства в связи с «бегством» деревенского населения в города и удорожанием рабочих рук. Пока социалистическое движение было слабо, пока, как казалось, оно еще не угрожало существующему строю, консерваторы надеялись извлечь выгоды из политической эмансипации рабочего класса от опеки либеральной буржуазии. Отсюда «социальноконсервативный» уклон, существовавший в партии в 60 — х годах и связанный с именем Германа Вагенера, отсюда поддержка консерваторами закона о свободе коалиций и первых мероприятий по охране детского труда (в 1869 в северо-германском рейхстаге). К началу 70 — х годов, когда выяснилась вся иллюзорность надежд на привлечение рабочих в консервативный лагерь, этот уклон был изжит, но партия поддерживала социальное законодательство Бисмарка и фабричные «новеллы» начала 90 — х гг., усматривая в них одно из средств ущемить промышленную буржуазию (поскольку фабричное законодательство не распространялось на батраков) и, главное, положить конец все усиливавшемуся росту соц. — д-тии и
