ших аугсбургских, нюрнбергских, мюнхенских и страсбургских фирм (в т. ч. и знаменитых Фуггеров). «Куда ни посмотришь, — говорит Лампрехт, — из всех торговых центров, игравших роль еще в 16 в., нас обдает запахом разложения». С упадком Западной Г. ее значение постепенно переходит к окраинам Г., — к землям австрийской короны и к Пруссии. Но экономический и социальный базис этих двух государств был совершенно иной, чем в Зап. Г. Здесь, в землях австрийской короны, — в Богемии, Моравии, Силезии и Венгрии и во всей северо-восточн. Г. к востоку от Эльбы, — выросло крупное помещичье хозяйство, эксплоатировавшее труд крестьян, лишенных почти всех гражданок, прав и прикрепленных к поместью. Рыцариколонизаторы сев. — вост. Г., а также венгерское и чешское дворянство (старое и новое) превратились в помещиков-крепостников.
Их хозяйство, с большой барской запашкой, организованное в расчете на вывоз хлеба, превратило мелкого земледельца почти в раба, прикрепленного к поместьям и обязанного отбывать еженедельно многодневную барщину. Эта эволюция началась в Г. незадолго до Тридцатилетней войны: в начале 16 века положение крестьян на востоке Г. было лучше, чем на западе, но война сыграла большую роль в том отношении, что запустевшие крестьянские дворы, иногда целые деревни, присоединялись к барской земле (Bauernlegen). Эта форма крепостных отношений, близкая к крепостному праву в России и Польше, осталась неизвестной западу Г., где сохранились формы сеньериальных отношений. Основная причина этой разницы заключалась в разных условиях рынка. В то время как восток Г. стал экспортировать хлеб в Голландию и Англию, и здесь, в бассейне рек Эльбы, Одера и Вислы, развилось на этой почве крупное предпринимательское крепостное хозяйство, запад Г. остался в стороне от этой торговли, и сел. х-во развивалось в расчете лишь на местный рынок, ограниченный в своих размерах, но разнообразный в своих требованиях, к к-рому мелкое х-во легче приспособлялось, чем крупное.
Германия в 17—18 веках. Конец 17 и 18 вв. в истории Г. — это эпоха очень медленного экономическ. подъема, особенно в старой Г., т. е. в ее зап. и юж. частях; в связи с этим находится постепенное перемещение основного стержня ее политическ. жизни к окраинам, где и создаются два центра ее политической кристаллизации — Австрия и Пруссия (см.). В сфере социальных отношений это время отмечено полным упадком бюргерства и господством дворянства, особенно на крепостническом востоке Г. В мелких государствах, как Мекленбург, Шведская Померания и Гольштейн, создалась своеобразная дворянская вольница, в крупных государствах (Пруссия, Австрия) дворянство утратило свои политические права, но сохранило свое социальное значение. В политическом отношении для Западной Г.
17 и 18 вв. характерно мелкодержавие. С 1663 собиравшийся в Регенсбурге рейхстаг (общеимперское сословн. представительство) превратился в конгресс посланников; государи перестали даже на нем показываться.Имперский суд в Вецларе был учреждением, прославленным по всей Европе своею волокитой. С ним конкурировали имперский придворный совет и имперское канцлерство в Вене при императоре. На рейхстаге должны были присутствовать около 150 посланников, но только курфюрсты посылали обыкновенно каждый своего представителя. Остальные князья и города поручали свои голоса представителям других княжеств и городов, так что число присутствовавших не превышало 30 — ти. Чем были эти мелкие княжества, показывают цифры. В Вестфальском округе на 1.200 кв. миль было 52 государства; во Франконии и Швабии на каждое государство приходилось 8 кв. миль. Были князья, у к-рых было всего несколько десятков подданных. Об их деятельности прекрасно сказал Меринг: «Во всей мировой истории не найти, пожалуй, другого класса, который столь долгое время обнаруживал бы такую бедность умом и силами и был бы столь богат всякой низостью, как германские государи 17 и 18 вв.». Основным источником дохода была их внешняя «политика — громкое название, прикрывавшее продажу их армий — тело и кровь своих подданных — крупным государствам. Их внутренняя политика сводилась к выколачиванию налогов, к учреждению монополий и устройству лотерей для поддержания роскоши. Само собою разумеется, что ни о каком выступлении Г. как целого не могло быть и речи.
Людовик XIV захватывал пограничные территории (город Страсбург в 1681). Западногерманские государства тянули скорее к Франции, чем к империи. Крупнейшие из государств Германии — Австрия и быстро выросшая со второй половины 17 в. Пруссия (с 1701 королевство) — соперничали друг с другом и стремились поддерживать политическое распыление, установившееся вслед за Тридцатилетней войной. Пруссия, позже выступившая на историческую арену, вела в 17 и 18 вв. хищническую политику завоеваний, осуществлявшуюся весьма бесцеремонно при помощи большой и хорошо вымуштрованной армии. Подстерегаемая в Г. своим соперником — Австрией, она направляла свою энергию на ослабевшую Швецию, на разваливавшуюся Польшу, не отказываясь, конечно, при случае урвать кусок и от самой Австрии [захват промышленной Силезии в эпоху войны за Австрийское наследство и Семилетней войны (см.)]. Австрия, принужденная защищать от своих исконных врагов — французов и турок — свое сложное, разноязычное и чересполосное государство, держалась армией, колоссальным количеством чиновников и системой централизации, стремившейся задавить последние остатки сословных вольностей. В 18 в. и в той и в другой державе заметен общий для Г., хотя и медленный, экономический подъем, и вместе с тем намечается окончательное торжество абсолютизма. Последнее обстоятельство воскресило попытки нового укрепления империи. Австрия Марии Терезии и Иосифа II стремится уничтожить чересполосицу и укрепиться в Юж. Г. путем присоединения Баварии (война за Баварское наследство 1777—79). Иосиф II
