обществами являются в действительности не В. между обществами как таковыми, а В. между господствующими классами данных обществ, в которых остальные классы участвуют (создавая видимость В. между целыми обществами) лишь в качестве материально и идеологически подчиненных классов. Конечно, у обществ, подвергающихся нападению, на карте как будто стоят уже интересы не одного класса, а высший интерес всего общества, его существование.
Но поскольку речь идет о войне как организованном насилии, нападающая сторона сама находится в положении, при котором на карте стоит все ее существование, а не только вопрос об осуществлении тех или других классовых интересов; поскольку же речь идет о войне как конфликте, она со стороны обороняющегося общества вызывается интересами господствующего класса в такой же мере, как и со стороны нападающего, что доказывается его действиями в случае победы. Даже революционные войны Франции, спровоцированные европейской интервенцией, а потому носившие оборонительный характер, все же выражали классовые интересы стоявшей у власти буржуазии, которая, отстаивая их, и пришла в столкновение с монархически-феодальной Европой. В одинаковой мере и наша собственная борьба с интервентами была борьбой оборонительной, в которой господствующий рабочий класс, при поддержке крестьянства (как это было и во Франции), отстаивал свои интересы против капиталистического мира, требовавшего отказа от Октябрьской Революции. И подобно тому, как победившая французская буржуазия подчеркивала классовый характер своей оборонительной В. уничтожением монархии и феодального строя, т. е.' водворением буржуазного порядка во всех странах, в которых она утверждала свою власть, так и наш пролетариат, отбросив польского налетчика и овладев частью его территории, не только устанавливал повсюду Советскую власть, т. е. свою классовую диктатуру над буржуазией и помещиками, но и гласно заявлял в знаменитых условиях перемирия, предложенных его дипломатией побежденному (как тогда казалось) противнику в августе 1920, что даже в своей обороне он не перестал руководствоваться своими классовыми интересами. В каждом обществе господствующий класс, обладая политической властью, организует общество сообразно своим потребностям, включая потребности войны, и то же насилие, при помощи к-рого он сохраняет и укрепляет свои экономические позиции внутри, он направляет на сохранение и укрепление и расширение их вовне. Именно его положение господствующего и организующего класса создает ему возможность и даже, можно сказать, стимул искать вовне дальнейшего осуществления своих экономических интересов, и если он при этом наталкивается на сопротивление другой стороны, то он применяет насилие. Это и является источником войны.
В. неизбежны в классовых обществах, потому что классовые общества и во внутренней своей структуре основаны в последнемсчете на насилии. Отсюда и беспочвенность буржуазного пацифизма, мечтающего преодолеть войну договорами и арбитражными процедурами, т. е. при помощи искусственных и чисто бумажных мер изгнать из природы классового общества насилие.
Неудивительно, что буржуазный пацифизм вырождается в сентиментальность и лицемерие и распадается при первом же сопри косновении с реальностью войны7.
Конечно, сами господствующие классы этого не признают или не сознают, но непризнание ими истинной природы В. как средства осуществления их экономических интересов составляет лишь частный случай непризнания ими своей экономической роли в обществе вообще. На деле, подобно тому как они вокруг своей экономической роли создают для себя и для остальных классов маскирующую ее идеологию, так они и В. расцвечивают национальными, патриотическими, этическими и другими привлекательными красками. Не только та или другая конкретная В. изображается ими, как мы видели, в терминах справедливости и права, но и В. вообще превозносится ими как нечто чрезвычайно высокое и благородное, без чего общество духовно обеднело бы. В других случаях В. уподобляется сильно действующему средству («стальная ванна»), выявляющему и формирующему высочайшие качества «души» и отбирающему наиболее ценных индивидов, которыми совершенствуется человеческая раса. И даже когда в периоды официального и неофициального пацифизма В. перестает быть предметом славословия, она все же признается суровым и непреложным законом в жизни общества, которому приходится подчиняться в силу несовершенства человеческой природы, но подчинение которому все же есть нечто героическое и благородное. Во все продолжение существования обществ, основанных на господстве эксплоатирующих классов, эта идеализация В. проводилась во всевозможных формах и по самым разнообразным каналам и создавала благоприятные условия для развития милитаризма и того привилегированного положения, которое, в противоположность положению подлинного воина, массового солдата, занимает в обществе так наз. офицерство, т. е. тот же господствующий класс, командующий в армии солдатом, представителем народа. Идеализация войны была и есть, таким образом, косвенно собственная идеализация господствующего класса, укрепляющая его моральное положение внутри общества.
Но природа В. как орудия экономической политики господствующего класса определяет ее значение не только для данного общества, но для человеческих обществ вообще, т. е. для человеческой истории. Служа господствующему классу (о первобытных бесклассовых обществах, не имеющих других заданий, кроме борьбы за существование, говорить в этом контексте не приходится) средством к укреплению и расширению его позиций, В. является одним из влиятельнейших факторов в образовании и смене классов. Войны, имевшие своей целью добычу рабов, предполагая наличие
