была объективно революционной: трудящиеся массы то и дело устраивали восстания, дисциплина, даже в армиях победоносных капиталистических стран, сильно расшаталась *. Поэтому, провозглашение пролетарской диктатуры еще в одной стране должно было дать сильный толчок революционному движению в Европе и в то же время укрепить международное и внутреннее положение переживавшей тогда очень серьезные затруднения Советской России.
В своей речи в Московском Совете от 4 мая 1919 Ленин сказал: «Мы идем к победе, но, когда мы видим таких деток, как Советская Венгрия, мы говорим, что мы уже свое дело сделали не только в русском, но и в международном масштабе, и что мы все отчаянные трудности выдержим, чтобы приблизить полную победу, чтобы к русской и венгерской республикам прибавились новые сестры». С точки зрения мировой революции провозглашение пролетарской диктатуры в В. представляло собой событие исключительного значения: случай этот надо было использовать, хотя бы шансы на длительную победу и были ничтожны.
Необходимо вкратце остановиться на специфических особенностях зарождения Венгерской советской власти, т. к. они оказали огромное влияние на всю дальнейшую судьбу диктатуры. Самая важная и единственная в своем роде особенность заключается в том, что венгерская диктатура возникла без вооруженной борьбы, благодаря банкротству и вызванному сознанием бессилия отречению радикальной буржуазии от власти. Венгерская буржуазия совершенно потеряла голову. После военного поражения та часть ее, к-рая до конца войны оставалась на стороне Габсбургов, должна была совершенно уйти от политической жизни, укрыться от ярости восставших масс (убийство Тиссы). Власть перешла к тем группам буржуазии, к-рые традиционно относились несколько враждебно к династии Габсбургов и политически ориентировались на Антанту. Они возложили все свои надежды на милосердие Антанты, выказывая полное доверие к лицемерно-пацифистским фразам Вильсона, и демонстративно содействовали процессу разложения беспорядочно отступавших войск (военный министр Линдер заявил: «я не хочу больше видеть солдат»).
Буржуазия осталась без всякого надежного аппарата насилия; единственной организованной силой были входившие в коалиционное правительство профсоюзы и с. — д-тия, которая в Совете солдатских депутатов пользовалась почти монопольным влиянием на запасные части, состоявшие из солдат последних призывов. Но надежды венгерской буржуазии, являвшейся до того господствующим классом на территории с 20-миллионным населением, добиться путем безусловного подчинения снисхождения у буржуазии Антанты были обмануты самым ♦ К моменту установления Советской республики в В. в 150 о от Будапешта находилась огромная прекрасно снаряженная франц. армия. Если бы она выступила в поход, то в течение недели она могла бы задушить в зародыше диктатуру. Но франц. буржуазия не осмеливалась двинуть утомленные войной войска против пролетарского государства.жестоким образом. Ультиматум Антанты угрожал уменьшением территории В. в три раза. Буржуазные политические деятели, не имея средств бороться и, вместе с тем, не рискуя брать на себя ответственность за капитуляцию, подали в отставку и передали власть наиболее сильной партии рабочего класса — с. — д-там. В эту минуту они еще не знали, что акт этот приведет к диктатуре пролетариата; но если бы они могли даже предвидеть это, то они не в состоянии были бы оказать сопротивления, т. к. у них не было для этого никакой организованной силы и никакой политической платформы.
Почему же с. — д. не остались одни у власти, а, привлекши коммунистов, согласились на установление диктатуры пролетариата? Агитация коммунистической партии В. всколыхнула глубочайшим образом пролетарские массы. Все более широкие круги пролетариата проникались убеждением, что даже самое радикальное буржуазное правительство не может удовлетворить требований рабочих и принять конкретные меры к введению социализма (только одно предприятие, будапештский трамвай, перешло в ведение коммунального хозяйства), а также не может дать землю беднейшим крестьянам и с. — х. рабочим (еще до диктатуры нек-рые крупные поместья были «самовольно» захвачены пролетариями деревни). Коммунистическая партия В. была очень немногочисленна, но ее политическое влияние росло необычайно быстро. «Хотя у с. — д. партии сотни тысяч членов и все они платят членские взносы, но многие десятки тысяч их по духу своему и действиям на самом деле коммунисты», заявил крайне правый вождь с. — д. Тарами. Но духовный переход на сторону коммунистической партии не мог не иметь организационных результатов. От с. — д. партии начали отходить целые профсоюзы, к-рые стали присоединяться к коммунистической партии В. При этих условиях с. — д-тия не могла решиться одна взять власть в свои руки, не сговорившись предварительно с коммунистической партией о прекращении между ними борьбы. Т. о., перемена власти, мыслившаяся как правление рабочего класса на буржуазных основах, была превращена в диктатуру пролетариата. В решении реформистских вождей установить советскую власть играли огромную роль буржуазно-патриотические мотивы, а именно надежда сохранить с помощью Советской России власть над всей венгерской территорией. С. — д. профсоюзный деятель Гарбай, ставший день спустя председателем Совета народных комиссаров, заявил 21 — го марта в Будапештском совете рабочих депутатов: «Мы должны переменить ориентацию, чтобы получить от Востока то, что отказался дать нам Запад. Войска русского пролетариата приближаются... Мы должны поэтому стать на точку зрения образования социалистического правительства и провозглашения диктатуры пролетариата».
Та же надежда на помощь со стороны России против Антанты побудила нек-рые круги буржуазии, недооценившие социального значения пролетарской диктатуры, приветствовать установление ее и предложить ей
