репарационного кокса, что представляло три четверти потребности в нем довоенной франц. промышленности. С переходом к Франции Эльзас-Лотарингии потребность в коксующемся угле еще более усилилась; кроме того, и промышленность Саарского бассейна, потреблявшая преимущественно рурский уголь, стала испытывать в нем острый недостаток. Ясно, т. о., что обеспечение беспрепятственного получения рурского коксующегося угля сделалось необходимой предпосылкой плана франц. тяжелой индустрии подвести экономический базис под здание своей политической гегемонии. Достаточно указать на то, что соединение лотарингской железной руды с рурским углем дало бы в год (по данным 1913) для стали 22, 3 млн. т против 7, 8 млн. ж выплавки стали в Англии и для чугуна (по данным 1912) 22 млн. т против 9 млн. ж выплавки в Англии.
Совершенно очевидно, что такой колоссальный угле-металлургический комбинат (включающий и металлургию Рейнской области), превосходящий продукцию англ. металлургии, стал бы экономическим гегемоном всей континентальной Европы.
Каким образом франц. капитал мог бы добиться разрешения этой задачи? Переговоры между представителями франц. и германской тяжелой индустрии, имевшие место накануне захвата Рурской области, закончились неудачей. Магнаты герман. тяжелой индустрии не хотели добровольно итти на условия, выставленные их франц. соперниками. Оставался другой путь — путь насильственного захвата. Несмотря на уверения Пуанкаре в платежеспособности Германии, французский империализм отлично понимал, что Германия в том состоянии, в каком она находилась в конце 1922, не была платежеспособна. В секретном докладе тогдашнего председателя финансовой комиссии французского парламента Дариака, посланного Пуанкаре в Рейнскую и Рурскую область для изучения положения на месте, говорилось следующее: «Если в самом деле бумажная марка обесценивается изо дня в день, то средства производства, принадлежащие Стиннесу, Тиссену, Круппу и их соратникам, остаются и сохраняют свою золотую ценность. Это есть именно то, что имеет действительное значение и ценность для нашей страны». Для того, чтобы показать, какую роль играет оккупированная в 1923 область Рура и Рейна, следует иметь в виду, что, помимо годового производства в 120 млн. ж угля, она производит 74% всех железных изделий Германии, 80% стальных изделий и 78% вальцованных.
Ясно, что захват такой области представлял собой полный разгром народного хозяйства Германии.
Поставленная себе франц. империализмом гигантская задача подведения экономического базиса под здание франц. политической гегемонии в Европе, созданной В. м. д., натолкнулась на серьезнейшие затруднения, сделавшие не только неразрешимой эту задачу, но и положившие начало ликвидации всей системы Версаля. Препятствия эти сводились к следующему: 1) военная, административная и экономическая оккупацияРурской области вовлекла Францию в очень крупные расходы; 2) экономическая эксплоатация Рура даже после прекращения пассивного сопротивления Германии не дала в финансовом отношении никаких положительных результатов; 3) враждебное отношение финансовых и отчасти промышленных кругов англо-саксонских стран к рурской политике Франции вызвало, в связи с двумя выше приведенными факторами, сильное падение французской валюты. Финансовая катастрофа, грозившая свести на-нет всю репарационную политику Пуанкаре, привела бы к крупнейшему поражению Франции в международном масштабе. Именно этими трудностями и объясняется то обстоятельство, что вместе с капитуляцией Германии (осень 1923), вынужденной отказаться от пассивного сопротивления в Руре, должна была капитулировать и Франция, согласившаяся под угрозой финансового банкротства на назначение комиссии экспертов, во главе с америк. генералом Дауесом. Эта комиссия, составившая так наз. план Дауеса (см. Дауеса план), своей работой вырвала у франц. промышленников ту монополию контроля над герман. индустрией, которую временно обеспечило им занятие Рура. Вопрос о контроле над герман. народным хозяйством комиссия экспертов решила не в пользу франц. тяжелой промышленности, а в пользу англо-саксонского и, в частности, американского финансового капитала. План Дауеса, принятый на Лондонской конференции (в авг. 1924) уже после падения правительства национального блока во Франции и прихода к власти левого блока во главе с Эррио, означал не только серьезное поражение Франции в международной политике, но и радикальную передвижку во всем существе Версальской системы.
За время, протекшее со времени подписания В. м. д., Версальской системе нанесен был целый ряд ударов с нескольких сторон. Тенденции, разлагающие и ликвидирующие систему В. м. д., сводятся к следующим: 1) борьба между Францией и Англией за гегемонию в континентальной Европе; 2) экономический и политический рост Германии, а равно вступление ее в Лигу Наций; 3) активная политика Америки в континентальной Европе и 4) непрерывный рост удельного веса СССР в международной политике. Среди этих факторов главным является непрекращающееся после империалистской войны англо-французское соперничество. Оно началось, по существу, еще на самой Версальской конференции, где английская дипломатия в известной степени сдерживала далеко идущие планы (в особенности территориальные) французского империализма по отношению к Германии. Начиная с момента подписания В. м. д., борьба между Англией и Францией продолжается в различных пунктах земного шара в связи с самыми разнообразными вопросами. История репарационного вопроса (см. Репарации) дает целый ряд моментов этой борьбы. Конференции в Спа, Булони, Париже, Лондоне и т. д., посвященные репарационной проблеме, представляют собой яркую картину
