искусным лицемерием утверждение, будто остается в полной силе и даже возвысилась в своем значении главнейшая функция палаты — избирательная. Она, якобы, образует правительство и удаляет его в отставку по собственному произволению, в чем и состоит необходимое и достаточное существо парламентского правления.
Однако, в действительности отношения между кабинетом и парламентом и в этом немаловажном пункте складываются совершенно независимо от всяких литературных теорий. Поскольку кабинет есть группа лидеров пришедшей к власти партии, постольку назначение его по существу вовсе не зависит от палаты общин, как таковой, а предрешено заранее вне ее. Свержение же министерства еще менее ей доступно, чем назначение его, ибо случаи расхождения кабинета, т. е. лидеров партии, с парламентским большинством, т. е. с партией (поскольку она сама не раскалывается), за последние 60 лет крайне редки: «на практике в новейшее время кабинет едва ли был когда-нибудь отставлен парламентом, что бы он ни совершил» (Лоу). Напротив, роспуск палаты общин кабинетом (точнее — королем, по представлению премьера) есть дело неизбежное до сих пор: за последние 90 лет только парламент созыва 1910 не был распущен до срока, т. к. легислатура эта совпала с империалистской войной. Вопрос не в том, распустить ли палату, а в том, когда ее распустить. Если в среде правительственной партии возникают шатания, грозящие перейти в открытое неповиновение лидерам, полезно распустить палату и заставить строптивцев раньше времени повергнуться в утомительную и дорого стоющую лихорадку всеобщих выборов; если дополнительные выборы оканчиваются неудачами для правящей партии и тем сигнализируют поднимающуюся в стране волну недовольства, роспуск бывает необходим, чтобы застать врасплох противную партию и не дать ей закончить мобилизацию своих сил; если нужно круто повернуть государственный руль, и вступить на путь непредвиденных мероприятий, важно проверить в стране свои позиции и опорные пункты, а это хорошо. достигается новыми выборами. Эта мера способна оказать отрезвляющее действие и на чрезмерно зарвавшуюся оппозицию, ибо новые выборы — это новые расходы и новые опасности, да и бывают моменты, когда оставаться в оппо^зиции гораздо удобнее, чем взять власть.
Ближайшее рассмотрение деятельности кабинета еще более убеждает в его могуществе, как и в том, что политический строй, известный под именем парламентаризма, уже сравнительно давно уступил в Англии место новому укладу — министериализму. Министерство и кабинет не вполне совпадают: в кабинет входят не все министры. В состав кабинета обычно входят: премьер, сохраняющий за собой какое-нибудь ведомство или же остающийся без портфеля, но с титулом первого лорда казначейства, и министры — иностранных дел, юстиции (лорд-канцлер), финансов (канцлер казначейства), внутренних дел,военный, морской (первый лорд адмиралтейства), по делам Индии, торговли и промышленности, земледелия и рыболовства, здравоохранения, народного просвещения, труда, общественных работ, авиации и некоторые др. Этих отдельных министров и равных им глав тех или иных отраслей управления закон очень хорошо, конечно, знает и наделяет их в соответствующих областях надлежащими полномочиями. Но кабинет министров как единое целое, связанное,, к тому же, солидарной ответственностью перед парламентом, закону формально неизвестен. То, что сообщает кабинету его цельность внутри и силу вовне, есть партийность. Сильный внутренней спайкой своих членов, он опирается на фактическую силу парламентского большинства.
Заседания кабинета негласны, их сроки, порядок, место не регулируются никаким уставом, регламентом или наказом, их результаты облечены глубокой тайной. Внутри самого кабинета происходит неизбежная эволюция, приведшая к образованию внутреннего ядра из премьера и еще трех-четырех министров, совещающегося отдельно от других членов кабинета и выносящего решения по важнейшим политическим вопросам. Это, конечно, ведет ко все большему возрастанию власти премьерминистра, к-рый уже в 18 веке играл выдающуюся роль, но о правах и обязанностях к-рого закон и доныне не проронил ни звука; Между тем, уже ко времени империалистской войны, положение премьера, назначающего и увольняющего министров и распускающего до срока палату общин, было таково, что позволяло говорить о диктатуре «цезаря Британской империи». Под руководством1 премьера кабинет расширил и укрепил свои неписанные права по распоряжению порядком дня в палате общин, позволяющие ему проводить, с желаемой быстротой любой закон. По мере надобности, возле кабинета появились непосредственно его обслуживающие секретариат и комитеты (из них важнейший — «комитет имперской обороны»), позволяющие правительству выполнять те функции непосредственного законодателя, каким оно, в сущности, является. Ибо невозможность для парламента угнаться за потребностями современной политической действительности и предусмотреть в законе все подлежащее регулированию заставляет прибегать к очень общей формулировке закона, с предоставлением ведомствам права издавать нормы, восполняющие закон и приспособляющие его к частным случаям. Это законодательство, подвергающееся очень формальному контролю парламента, охватывает множество разнообразнейших вопросов, и сборники таких указов далеко превышают по объему книги общих публичных актов. Отношения кабинета к парламенту, сущность, порядок образования и роль самого кабинета подтверждают давно сделанный вывод: «Англия живет под властью системы молчаливых соглашений» (Лоу). Эти соглашения, позволяющие неоформленным никаким законом организациям управлять страной, превращаются в узурпацию господствующим
