руководства кабинета, упразднившего палату и как законодательное и как контролирующее учреждение. Для этой цели парламентское время распределено так, что, в общем, 9/10 его бронируется за законопроектами, вносимыми правительством, и для законодательных предложений простых членов палаты, даже к правящей партии принадлежащих, почти не остается времени. Той же цели оттирания и удушения нежелательных для кабинета предложений стали служить комиссии палаты общин.
По свидетельству исследователей предмета, основное назначение комиссий — сокращение прений (Лоуелл); это законный и надежный кляп, вставляемый в рот меньшинству. Обеспечению такой роли комиссий служит то обстоятельства, что большинство в них, естественно, принадлежит партии большинства, т. е. кабинету, что, следовательно, комиссия являет собой палату в миниатюре, ибо, по господствующей теории, правительство лишь в том случае в состоянии нести ответственность перед палатой, когда комиссии не ускользают от его влияния и контроля. Конечно, т. к. почти не бывает случаев, чтобы палата разошлась во мнении с комиссией, то для устранения неугодных правительству предложений, равно как и для проталкивания с наивозможной быстротой, минуя все формальности, нужных ему законопроектов, комиссии служат важную службу. Но и в самой палате правило «трех чтений» является барьером, который невозможно перескочить законопроекту, обреченному правительством на гибель: можно не только отправить билль в бесконечное, при желании большинства, путешествие по различным комиссиям, можно не только отвергнуть его в результате прений при втором или третьем чтении, но можно провалить его и без прений, если они нежелательны. Форма, в которой это делается, состоит, согласно парламентским традициям, в том, что после оглашения названия билля (это и есть первое чтение), второе чтение, при помощи покорного большинства, назначается на такой день, который приходится на время перерыва между сессиями: по старинному правилу дисконтинуитета, раздельности сессий, билли, не успевшие пройти все стадии рассмотрения в течение сессии, механически отпадают и на следующую сессию не переносятся. Такими путями министерство монополизирует и время и силы палаты, самовластно распоряжаясь тем и другим. Кроме того, министерство всегда имеет возможность сократить или даже вовсе устранить прения, если не по всему биллю, то по отдельным частям его, при помощи так наз. «гильотины», заранее устанавливающей сроки прекращения речей и производства голосования на случай обструкции действительной или мнимой оппозиции. В этом парламентском приеме диктатура правящей партии обнаруживается во всей наготе. Особый порядок прохождения установлен для т. н. «частных биллей», т. е. специальных законов, затрагивающих личные или местные интересы (напр., предоставление железнодо 600 рожной концессии, передача частному предпринимателю или местному самоуправлению общеполезных предприятий). В этом случае предоставляется широкая инициатива не только членам парламента, но и частным лицам, непосредственное вмешательство правительства уменьшается и палата превращается как бы в судебное место с особым порядком делопроизводства, с истцами, ответчиками и их адвокатами. Отрицательной стороной этой процедуры является ее дороговизна, обусловливаемая громадными размерами пошлин, взыскиваемых в этих случаях палатой, и высокими гонорарами адвокатов, выступающих в защиту частных биллей.
Мы видели, что самое допущение прений в палате по тому или иному вопросу вполне зависит от правительства. Также и обсуждение «ответного адреса» на тронную речь уже не представляет собою, как в старину, удобного случая для критики правительства со стороны оппозиции. Если даже, что бывает редко, большинство не стесняет прений, то отсюда еще далеко до принятия поправок, неугодных правительству, и фактического контроля не получается. Если и случается проскользнуть такой поправке, то «министры игнорируют эти резолюции, а газеты говорят о них, как о безобидных проявлениях энтузиазма или причуд» (Лоу).
Не менее бесполезна другая форма парламентского контроля — «вопросы», обращаемые депутатом к министру. Они предъявляются председателю палаты — спикеру — за день, по крайней мере, до заседания, так что министр всегда имеет время для подготовки ответа. Но он может и воздержаться от него, ничем особенным не рискуя.
Может также отделаться ничего не значащим, неопределенным и уклончивым замечанием. Слишком неудобные вопросы просто отводятся спикером. Во всяком случае, «вопрос» не влечет за собой общих прений, голосования и мотивированного перехода к очередным делам. Однако, возможны интерпелляции при наличии известного числа депутатов, поддерживающих интерпеллянта: в этом случае для обсуждения их отводится особое время. До 1882 в англ. парламенте возможна была полная свобода интерпелляции. Но в этом году постановлено было, что она не должна касаться предметов, обсуждать которые палата уже решила или которые хотя бы только предложены уже ее вниманию. Тем самым любому депутату большинства, задавшемуся целью избавить министров от неприятных для них прений, открылась возможность «заблокировать» на всю сессию какие угодно вопросы: достаточно внести заявление, возможно более неопределенно и пространно перечисляющее предметы, относительно которых заявитель намерен в будущем внести предложение. Несмотря на нек-рые реформы последнего времени, направленные против чрезмерных злоупотреблений «блокадой», ею пользуются в наше время шире, чем когда бы то ни было.
В этих условиях, при полнейшей атрофии законодательной и контрольной функций палаты общин, представляется не особенно
