увела свои войска с советской территории, но уже в августе 1919 стала предлагать Франции прекратить интервенцию, и в декабре добилась этого. Взамен, правда, было решено усилить блокаду, но уже 2 января 1920 года Эстония, поощряемая к тому Ллойд Джорджем, подписала с Советской республикой предварительные условия мира. Две недели спустя, союзники, учитывая этот поворот в политике Англии, приняли постановление о возобновлении торговых сношений с Советской Россией. Англия первая провела это постановление в жизнь. Сперва в Копенгагене, а затем в Лондоне, куда были приглашены советские представители, начались переговоры, завершившиеся подписанием торгового соглашения в марте 1921 года. В основе всей этой капитуляции Англии лежало сознание собственной слабости, усугубленное возмущением народных масс и особенно солдат, отказывавшихся итти в новый поход, напряженным состоянием финансов, при к-ром даже субсидирование белогвардейских армий, поглотившее уже сто миллионов ф. ст., являлось чувствительным бременем, и, наконец, тяжелым хозяйственным кризисом конца 1920 года, толкавшим к восстановлению русского рынка. Не у всех английских государственных людей сознание необходимости завязать сношения с Советской республикой было одинаково сильно: реакционеры типа Черчилля и Керзона готовы были продолжать борьбу с Советской Россией до полного истощения и своим упорством поддерживали Францию в ее непримиримой позиции. В августе 1920 года они временно даже взяли верх, убедив Ллойд Джорджа в необходимости стать на защиту Польши, хотя бы путем возобновления блокады, но единодушное выступление рабочей массы, поднятой на ноги в три дня по инициативе. молодой компартии и пригрозившей всеобщей забастовкой (знаменитый «Совет действия»), еще раз доказало Ллойд Джорджу и примыкавшим к нему кругам правильность их позиции. В янв. 1922 Ллойд Джордж заставил союзников на совещании в Каннах пойти даже на созыв международной конференции с целью окончательно урегулировать русский вопрос.
В результате была созвана конференция в Генуе (см. Генуэзская конференция), а затем в Гааге, которые, однако, были сорваны нефтяниками. Лишь значительно позже, при первом правительстве Болдуина, в мае 1923 года, лорд Керзон вновь сделал попытку вернуться к интервенционистской тактике, послав Советской республике грозный ультиматум с требованием прекращения анти британской пропаганды на Востоке и отозвания советских полпредов из Персии и Афганистана. Одновременно с этим он потребовал освобождения арестованных в советских водах английских тральщиков и уплаты компенсации как за этот «дерзкий» акт, так и за не менее дерзкий арест и расстрел двух английских шпионов. В целях сохранения мира Советское правительство эти последние требования выполнило, решительно отвергнув первое требование, и Керзону пришлось взять свой ультиматумобратно, так как собственных сил для войны с Советской Россией не хватало, а другие державы его не поддержали. Вся политика Англии в отношении Советской республики была совершенно неудачна: единственным ее плюсом — и то скорее в отношении Франции, стоявшей на позиции «единой и неделимой» России, чем в отношении Советской власти, добровольно отказавшейся от этой позиции — было то, что Англии удалось ускорить международно-правовое закрепление независимости окраинных государств, — конечно, не столько в их интересах, сколько в интересах собственных, требовавших отстранения Советской России от моря.
Более удачна была европейская политика Англии — в частности, ее политика в отношении Франции, которая после войны оказалась в положении самой сильной сухопутной державы и системой своих договоров с Бельгией, государствами — наследниками габсбургской монархии и Польшей создала себе почти гегемонию на континенте. На Востоке и по «русскому» вопросу Англия, как выше указывалось, приходила неоднократно в столкновение с Францией, в общем и целом одолевая ее. В частности, вопреки первоначальному соглашению, Англия захватила Палестину и заставила Францию уступить ей «права» на Моссул.
Сложнее было положение в Европе: здесь интересы Англии подсказывали ей, с одной стороны, политику противодействия французским стремлениям окончательно обессилить и раздробить Германию; с другой жо стороны, боязнь перед Германией и опасение остаться изолированной, если Франция станет на путь примирения с Германией, заставляли ее не отходить слишком далеко от своей бывшей союзницы и даже взять на себя в 1919 году гарантию ее границ против Германии. В этом случае, как и в русском вопросе, боролись между собой две тенденции, и наряду с уступками Франции наблюдается и политика противодействия ей. На мирной конференции в Париже Англии пришлось пойти далеко навстречу Франции, хотя Ллойд Джордж отлично сознавал, что этим путем создается для Англии чрезвычайно невыгодное положение на континенте: он должен был уступать, потому что был связан недавними своими лозунгами на выборах и имел против себя консерваторов, шедших рукаоб-руку с Францией против Германии. В дальнейшем, однако, как он сам, так и его преемники оказывали Франции упорное сопротивление по вопросу о репарациях, который она стремилась использовать как средство довести Германию до полного истощения и заставить ее отдать свое хозяйство под французский контроль. На многочисленных совещаниях и конференциях Англия отстаивала более скромные — хотя по существу тоже огромные — цифры германских платежей и обязательств и не стеснялась прибегать к таким мерам, как финансовый нажим через банки и предъявление счетов по военным долгам, с целью остановить зарвавшуюся союзницу. В конце-концов, между Англией и Францией дело едва не дошло
