окупившиеся еще мелиорации; закон давал также арендаторам некоторую возможность выкупать свои земли у помещиков. Этот скупой, к тому же еще оскопленный лордами в верхней палате, акт не содержал в себе никаких данных для скольконибудь радикального разрешения аграрной проблемы в Ирландии. Но все же это была первая законодательная мера, затронувшая ирландскую аграрную проблему вообще и открывшая собой эпоху прямой борьбы за землю, окончившуюся лишь через сорок лет. Либералы сами так мало верили в чудодейственную силу своих реформ, подкрепленных амнистией фенианцам, что одновременно с этим сочли нужным провести через парламент в ускоренном порядке новый исключительный закон против Ирландии, дававший широчайшие полномочия полиции по производству обысков и арестов, закрытию газет и т. д. Специально для графства Уестмит (провинция Лейнстер), чрезвычайно неблагополучного по части аграрных беспорядков и террористических актов, был издан особый дополнительный закон, предоставлявший местным властям право приостановить Habeas corpus сроком на два года и действовать по законам военного времени. Эта комбинация уступок с террором была удачно рассчитана на отрыв от революционного движения ирландской буржуазии и интеллигенции, как это было при О ’Коннеле. Действительно, в 1870 Исааком Баттом, некогда боровшимся против О ’Коннеля, была основана «ассоциация по введению гомруля для Ирландии», ставившая себе целью добиться конституционными методами административно-политического самоуправления для Ирландии при сохранении за английским парламентом всей полноты власти по внешним и имперским делам. В следующем и 1872 г. ассоциации удалось провести в парламент первых своих восемь представителей, в том числе самого Батта. Этим положено было начало новой, конституционно-парламентской фазе национальной борьбы, оказавшей такое тлетворное действие на ход последней, и заведшей ее, в конце-концов, в бесславный тупик, из которого она была выведена лишь революционным восстанием 1916 и дальнейшим развитием его в уличных боях с вооруженными силами Англии в 1919—1920 годах.
Но осложнения еще более серьезного характера возникли для правящей англ. буржуазии внутри самой страны со стороны рабочего класса. Последний, после краха 1848, пережил глубокий психологический и идеологический кризис, который искусно был использован реформистами из собственного и буржуазного лагерей для создания примиренческого, антиреволюционного настроения, характеризуемого отказом не только от революционной, но даже и самостоятельно-классовой политической борьбы вообще, и устремлением в сторону «малых дел» в виде потребительски-кооперативного строительства, организации касс взаимопомощи, клубов самообразования и т. п.; в то же время приняла огромные размеры эмиграция в колонии. Профсоюзы (тред-юниБ. С. Э. т. IX.оны), отказавшись от революционных целей и методов, приняли форму замкнутых организаций для рабочих высокой квалификации, перекрыли боевые функции густой сетью страховых функций на разные несчастные случаи, устранили массы от прямого участия в профсоюзной политике, сделав вождей единственными вершителями ее, и основной линией своей тактики провозгласили не борьбу, а соглашение с предпринимателями. Это было полное примирение с буржуазным обществом, к-рое могло, однако, создаться и укрепиться лишь на почве реальных достижений в области заработной платы и условий труда вообще. Действительно, примерно с середины столетия заработная плата в основных отраслях промышленности начинает заметно повышаться; напр., средний ланкаширский прядильщик, который еще в 1833 зарабатывал 27 шилл.
(около 14 руб.) в неделю, а в 1850 и того меньше, а именно 20 с половиной шилл., в 1859 зарабатывал 24, а в 1865—30 шиллингов в неделю. Точно так же углекоп в Ланарке (юг Шотландии), к-рый в 1841—1850 вырабатывал три шиллинга в день, в 1861—1870 зарабатывал почти четыре, а в следующее пятилетие почти 7 шиллингов в день.
У строительных рабочих заработная плата между 1850 и 1860 гг. поднялась на десять, а между 1860 и 1870 гг. еще на восемь процентов. В общем, согласно правительственным данным, заработная плата рабочего класса выросла в 1860 на 19, в 1865 — на 277а и в 1870 — на 34 процента по сравнению с цифрами 1850. В отношении продолжительности рабочего дня законодательство бездействовало, но за этот период вошел в силу акт 1847, и его благие последствия сказались не только в текстильной, но и в других индустриях, где рабочим удалось отвоевать более короткий рабочий день и добиться отмены сверхурочного труда. Кое-что было, наконец, сделано и в области законодательной охраны труда: в 1850 была установлена инспекция в шахтах, десятью годами позже — в некоторых химических производствах, а в 1867 новый закон распространил действие фабричного законодательства на все промышленные заведения. Все это было чрезвычайно недостаточно, но облегчало напряженное положение и дальнейшую борьбу профсоюзов за лучшие условия труда.
Борьба эта, несмотря на весь пацифизм тред-юнионов, все же не могла заглохнуть, и в истории этого периода можно отметить несколько весьма жестоких схваток между рабочими и предпринимателями, среди которых было еще не мало «зубров». Лишь в немногих случаях эти схватки увенчались успехом для рабочих, но, в общем и целом, «социальный мир» нарушался вовсе не рабочими, а самими хозяевами, которые по малейшему поводу прибегали к локаутам в широчайших размерах, используя пробелы в существующем законодательстве для того, чтобы бить рабочих и судебно-полицейскими мерами. Так, предпринимателями был выкопан старинный акт чуть ли не 14 — го века о «хозяевах и слугах», который давал возможность арестовывать и сажать в тюрьму работников, нарушавших договор. Закон, 16
