быть сделано только нелегально». Уже в 1881 Б. мог в рейхстаге бросить творцам исключительного закона смелый вызов: «ваше оружие разлетится вдребезги, оно разобьется, как стекло о гранит». На нелегальном съезде партии в 1880 в Видене (Швейцария), по предложению Б., из партийной программы вычеркнут был пункт, ограничивавший методы партийной борьбы только легальными средствами. «Из вожаков лучше всего в этом деле держался Б.», писал с гордостью Энгельс. Проявляя в нелегальной работе большую гибкость (в письмах к Энгельсу Б. неоднократно требовал свободы лавирования и высказывался против тенденций к чрезмерной централизации нелегальной организации), он одновременно стремился придать парламентской деятельности критически-агитационный характер. Борьба германской с. — д-тии против исключительного закона и победа, одержанная ею в этой борьбе, явились результатом как обострения классовых противоречий, так и самоотверженности сотен тысяч германских рабочих.
Но великая историческая за’слуга Б. в том, что он сумел возглавить эту борьбу, правильно руководить ею, несмотря на жертвы, к-рых она требовала. Эта борьба оставила неизгладимый след на всем отношении его к буржуазному государству, определив непримиримую к нему враждебность Б.
Борьба с «молодыми» и реформизмом. Отмена исключительного закона и быстрый рост промышленного развития Германии способствовали превращению с. — д-тии в миллионную партию, и поставили ее во главе международного рабочего движения; Б. стал одним из наиболее авторитетных вождей 2 — го Интернационала. Этот период начинается борьбой за общую линию с. — д. политики в новых условиях. В международном масштабе 2-й Интернационал должен был порвать с анархистами, отрицавшими борьбу за реформы и использование легальных возможностей; в германском масштабе приходилось вести борьбу с т. н. «молодыми» (см. Германская социал-демократия), к-рые, под руководством Ганса Мюллера и Вилъдбергера (см.), выступили с резкой критикой парламентской практики германской с. — д-тии. В то же самое время с проповедью компромисса с буржуазией выступил и Фолъмар (см.), нашедший значительный отклик в верхушке партии. В силу этого правильная марксистская политика требовала ударов и вправо и влево; Б. формально поддерживал эту тактику борьбы на два фронта, но фактически у него замечается начало известного уклона вправо.
В то время, как на Эрфуртском съезде 1891 ни один представитель правого крыла не был исключен из партии (хотя исключения Фольмара добивался Энгельс, как это видно из неопубликованного до настоящего времени письма Энгельса), представители левого крыла подверглись исключению из партии.
Мало того, в принципиальных дискуссиях первых лет после отмены исключительного закона замечается полный отход Либкнехта от марксизма в вопросе о государстве и революции и частичный переход Б. на либкнехтовскую точку зрения в вопросеоб уничтожении буржуазного государства и о революции, как единственном пути к захвату власти. Б. прекрасно знал точку зрения Маркса и Энгельса по этому вопросу. Во втором томе своих мемуаров Б. огласил письмо Энгельса от 28 марта 1875, к-рое Ленин называет «одним из самых замечательных, если не самым замечательным рассуждением в сочинениях Маркса и Энгельса по вопросу о государстве» (Ленин, Собр. сочин., т. 14, ч. 2 — я, стр. 349). В этом письме Энгельс говорит: «пока пролетариат еще нуждается в государстве, он нуждается в нем не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противников». Б. ответил Энгельсу, что он вполне согласен с его точкой зрения. Что же касается вопроса о пути к власти, то еще в своей брошюре «Наши задачи», вышедшей в 1870, Б., высказывая неверные взгляды на государство, признавал, однако, что, как правило, угнетенные классы могут завоевать власть только насилием. Теперь же, в идейной борьбе последнего десятилетия девятнадцатого века, предопределившей дальнейшее развитие партии, он в значительной мере отошел от своей первоначальной позиции.
В своем докладе на Эрфуртском съезде (1891) о тактике партии Б. заявил «о том, что произойдет с революцией, к-рую устраивают каких-нибудь несколько сот тысяч людей, в эпоху скорострельных пушек и нового типа ружей, — я уже говорил на собрании в Дрездене: мы будем перестреляны, как воробьи. Кто считает, что при колоссальном прогрессе не только в области военного дела, но и в политической, а особенно экономической областях, мы, c. — д., можем осуществлять наши цели теми же способами, какими буржуазия в свое время боролась за осуществление своих задач, напр., постройкой баррикад, — тот совершает огромную ошибку и совершенно не понимает условий, в к-рых мы находимся. Мы пойдем совсем иным путем, будем действовать новыми средствами; таково мое незыблемое убеждение». Какие же новые пути намечает Б.? «Есть несколько путей; вместе взятые, они приведут нас к цели. Это, вопервых, устная агитация в союзах и на собраниях, во-вторых — пресса, а в третьих — парламентская деятельность». Нет ничего удивительного поэтому, что, при таких взглядах, Б. не отмежевывался от утверждения Либкнехта (выдвинутого на съезде в Галле), будто «современное государство врастает в будущее, равно как и будущее проглядывает уже в современном», и в то же время решительнейшим образом выступал против требования одного из вождей «молодых», Вильдбергера, чтобы партия открыто вела революционную пропаганду.
«В рейхстаге нас постоянно упрекают в том, что мы хотим только грубого насилия и разрушения. Что же — мы должны это подтвердить? Мы можем сделать это в рейхстаге, не опасаясь преследований, но что из этого получится? Моральную ответственность за это безумное поведение нам пришлось бы нести вне парламента, и тогда нам пришлось бы плохо. Наши враги сделали
