размерах фальсификации художественного материала: это — период т. н. «marmo di stucco» — составного, искусственного мрамора, — когда желаемый эффект достигается посредством дешевого, искусно приготовленного материала («стукко»). Вкус Б. выражается в склонности к свободе форм, к импровизации, к нарушению спокойных границ. Но феодальные и клерикальные традиции эпохи действуют сдерживающим образом, а дисциплинирующее начало абсолютистского
Л. Гильдебрандт. Лестница во дворце Мирабелль.
Зальцбург.
государства является ручательством устойчивости формы. Традиционные формы княжеских дворцов и церковных зданий (монастыри, епископские резиденции) ставят определенные границы необузданному стремлению к расширению городской буржуазной культуры. Надо, однако, принять в расчет и следующее: государи, церковь, феодализм — прививают буржуазии вкус не только к строгому и умеренному, но и к утонченновеличавому и к элегантно-чрезмерному. Буржуазия становится, пользуясь барочным термином Мольера, «мещанином в дворянстве», но, в свою очередь, короли, папы, епископы, феодалы заимствуют от буржуазии новую жизненную энергию. Если, с одной стороны, буржуазная струя в Б. подчинена, в известной степени, союзу абсолютизма и церкви, то все же она, с другой стороны, достаточно сильна, чтобы оказать влияние на идеологию Б. Поскольку развитие буржуазного порядка сопровождается ростом эксплоатируемых элементов города и деревни, изображение пролетарских и пауперизованных элементов начинает занимать видное место в искусстве Б. Уже в «ДонКихоте», — барочном романе Сервантеса (1605), — им отведено много страниц. Испанский придворный живописец Диего Веласкес (1599—1660), к-рому так удаются портреты королей, инфантов и инфант, создает картину, в к-рой выводит работниц испан 744
ской прядильной мануфактуры (Мадрид, Прадо); сюжетом для другой картины он берет водоноса. В традиционные легенды о святых и в мифологические сказания испанским живописцем Джузеппе Рибера (1588—1652) включаются образы, уже сродные пролетариату; Бартоломе Эстебан Мурильо (1617—82) пишет оборванцев-мальчишек испанских улиц. В пышной Франции 17 века братья Ленэн (Антуан Ленэн, у. 1648, Луи — 1648 и Матье — 1677) изображают темные стороны городской жизни. Быт общественных низов изображается здесь не в каком-либо условном или поверхностном понимании: перед нами не маскарад, пе персонажи, лишь переодетые в костюмы рабочих. Быт низших слоев становится особым жанром искусства. Жак Калло (1592—1635) рисуег обнищание средней Европы, вызванное Тридцатилетней войной; слуги в сценах «страстей господних» Петера Пауля Рубенса (1577—1640) написаны с антверпенских грузчиков. Нидерландские живописцы Б. рисуют экспроприированных крестьян, пропадающих в кабаках: Давид Тенирс (1610—90), Адриан ван-Остаде (1610—85), в наиболее сильной художественной форме — Адриан Броувер (ум. 1638). Рембрандт ванРейн (1606: — 69), разочарованный в буржуазном обществе Голландии и, в свою очередь, отвергнутый этим обществом, в годы высшего расцвета своего дарования рисует уже не именитых кальвинистов-горожан, а евреев и нищих. Ян Вермеер Дельфтский (1632—75) изображает девушку, проданную сводней (Дрезден, Картинная галлерея).
Нужно еще раз подчеркнуть, что явления эти отнюдь не случайны; они пе просто намек или аллегория, а исполнены глубокой жизненной правды. В то время как в готике изображение нищеты является аттрибутом картин из жизни святых, изображение труда и нищеты подчас представляет главное содержание и тему искусства барокко.
Б., т. о., диалектически пронизано противоположными силами.
Надо далее указать еще и на то, что Б., являясь, собственно, представителем бурПлан церкви. Турин. жуазных тенденций, но приняв в процессе своего развития, благодаря влиянию династических, церковных, современно-феодальных (в совокупности — «барочных») сил, аристократическирепрезентативный облик, в конце-концов все же снова апеллирует к «народу». В этом смысле искусство Б. заимствует от церковно-династического и феодального прошлого демагогические приемы; пышности Б. присуща демагогическая фантастика, несколько вульгаризованная, рассчитанная на художественные вкусы не только буржуазии, но и толпы вообще с ее жаждой необычайного,
