Летом 1880, после смерти жены, к чему А. отнесся с поразившим даже придворных равнодушием, царь делает даже что-то вроде попытки «уйти в частную жизнь», женившись на своей старинной фаворитке Долгорукой («княгине Юрьевской»). Женитьба только перессорила его со всей семьей, начиная с его наследника, будущего А. III.
Колебания между конституцией и диким полицейским произволом продолжались, пока им не положила конец катастрофа 1 марта, бывшая в то же время и катастрофой царской демагогии. Смерть А. II была встречена массами совершенно равнодушно — «когда я поехал в Аничковский дворец в 11-м часу, с проектом манифеста», записал Валуев, «Невский был похож на обыкновенный Невский в эти часы». А. III начинает эпоху уже откровенной, ничем не прикрашенной, реакции.
Лит.: Татищев, С. С., Император Але ксандр И, его жизнь и царствование, 2 тт., СПБ, 1903, 2-е изд., 1911 (книга написана чиновником Мин. ин. дел, имеет официальный характер, ценна архивными материалами, в большинстве не опубликованными); Валуев, П. А., граф, Дневник 1877—84, ред. и прим. В. Я. Яковлева-Богучарского и П. Е. Щеголева, изд. «Былое», П., 1919; Письма Боткина, С. П., из Болгарии, 1877, СПБ, 1893; Фирсов, Н. Н., Александр II, «Былое», № 20, 1922; Кропоткин, П. А., Записки революционера [неск. изд., последнее — 6-е (первое посмертное), М., 1924]; V 1 сt or Lafег t ё, Alexandre II, Details in£dits sur savieet sa mort, deuxifeme Edition revue et augments, Paris, 1909. м. Покровский.
АЛЕКСАНДР III, русский император
(p. 1845, вступил на престол 1881, у. 1894), сын Александра II. Сделался наследником престола случайно, благодаря смерти своего старшего брата, Николая (у. 1865), на к-ром сосредоточивались все надежды царской семьи. Воспитанием будущего А. III занимались мало — его не выучили даже как следует грамоте, он писал по-русски без всякой орфографии и плохо знал иностранные языки; по традиции, установившейся в потомстве Павла, его, как второго сына, готовили исключительно к военной службе.
Отчасти это объяснялось и тугими способностями будущего императора. Колосс в физическом отношении, толстый, вялый, апатичный, известный в семье под прозвищем «мопса» и «бычка», А. представлял собою на редкость неблагодарного слушателя для своих профессоров, из к-рых он привязался к одному Победоносцеву (тогда профессору права), сохранившему влияние на А. на всю жизнь. Этому способствовало и то, что из основных романовских качеств в А. особенно было развито ханжество (в его переписке постоянно мелькают иконы, лампады, мощи, архиереи и игуменьи), а Победоносцев был или находил нужным казаться «истинно православным человеком». На почве «православия» у А., когда он стал взрослым, развился интерес к делу «единоверных» балканских славян (славянами не «единоверными», каковы чехи или поляки, А. совершенно не интересовался). Аничков дворец, где А. жил со своей женой Марией Федоровной (см.), по рождению датской принцессой, бывшею невестой его умершего брата, от к-рого она досталась А. почти буквально «по наследству», вместе с титулом «цесаревича», — стал главным очагом «слаБ. С. Э. т. П.вянского дела» в России и штаб-квартирой подготовлявшейся с 1873 войны с Турцией.
В виду «славянофильских» наклонностей наследника, его не посвящали в секреты внешней политики и, напр., о знаменитой Рейхштадтской сделке с Австро-Венгрией (лето 1876), отдавшей последней православных сербов Боснии и Герцеговины, А. III ничего не знал. Зато во всех совещаниях по поводу надвигавшейся турецкой войны он был непременным участником и в своих письмах к Победоносцеву в очень наивной форме разоблачал ее подготовку. Так, в окт.
1876 А. писал своему учителю из Ливадии, центра всех военных совещаний: «Государь сам полагает, что без войны мы ничего не добьемся, и решился на войну, и желал бы как можно скорее развязки, но как ее добиться, вот в чем вопрос, потому что дипломатия так все запутала, что без положительного повода войны нельзя объявить Турции. Думали заставить ее отказать нам в 2 — дневном сроке, чтобы заключить перемирие, и окончить совершенно военные действия, она немедленно согласилась, что вы могли видеть из телеграмм в «Правит.
Вест.», и так опять предлог объявить войну не удался, а теперь не знаем, за что взяться».
На самом деле войну задерживали опятьтаки переговоры с Австрией, и только когда в марте 1877 сделка была окончательно оформлена, Александр II издал манифест о войне. Наследнику, как покровителю «славянского дела», казалось, предназначено было в войне «за освобождение славян» играть блестящую роль. Он сам не прочь был стать главнокомандующим, если не всех русских вооруженных сил, то хотя бы той армией, которая должна была двинуться непосредственно на Константинополь. Но Александр II имел, повидимому, ясное представление о способностях сына, знал отношение к нему семьи и посадил А. на спокойный пост начальника второстепенного «рущукского отряда», к-рому никакие серьезные операции не угрожали. В результате верховным руководителем войны оказался дядя наследника Николай Николаевич (т. н. «старший» — в отличие от «младшего», его сына и теперешнего претендента, см. Николай Николаевич), к-рого А. потом жестоко ненавидел, а карьеру на этой войне сделал себе Скобелев (см.), антипатию к к-рому А., уже став царем, выражал с такой грубостью, что Победоносцеву приходилось одергивать своего ученика. В общем, столь желанная война оставила у А. горький осадок, — что, в связи с очень резко проявлявшейся у него трусостью (это романовское качество было у А. сильнее развито, чем у его отца и деда), имело то хорошее последствие, что привило А. антипатию к войнам вообще, стяжавшую ему, под пером льстивых сочинителей некрологов, имя «миротворца». Участие А. во внутренней политике в царствование его отца было, по указанным выше причинам, весьма ограниченным. Наследник поэтому иногда впадал в оппозиционное настроение («теперь такое время, что никто не может быть уверен, что завтра его не прогонят с должности», можно прочесть в одном его письме к Победонос6
