„Тарасъ Бульба“, „Вій“ и „Повѣсть о томъ, какъ поссорились Иванъ Ивановичъ съ Иваномъ Никифоровичемъ“.
Вотъ передъ нами два портрета Старосвѣтскихъ помѣщиковъ“, Аѳанасія Ивановича и Пульхеріи Ивановны, которыхъ жизнь такъ „тиха и уединенна, что ни одно желаніе не перелетаетъ за частоколъ“ ихъ уютнаго, гостепріимнаго дворика. Трудно подыскать краски болѣе мягкія, чѣмъ тѣ , которыми нарисованы образы этихъ добрѣйшихъ и радушныхъ старичковъ, всего болѣе интересныхъ, когда у нихъ бывали гости. Ихъ предупредительная доброта и сердечная готовность угостить посѣтителя какимъ нибудь цѣлебнымъ травничкомъ на шалфе , на золототысячник , на персиковыхъ косточкахъ,—вкусными грибками съ гвоздикой, съ орѣхами, со смородиннымъ листомъ,—пирожками съ сыромъ, съ урдою, съ капустой, съ гречневой кашей; ихъ пріятныя улыбки, сопровождающія бесѣду, и радушный, грѣющій и усыпляющій разговоръ о политикѣ, или простодушный, почти дѣтскія, подтруниванья Аѳанасія Ивановича надъ Пульхеріей Ивановной—все это такъ наивно и мило, все такъ невольно напрашивается въ свидѣтели душевной чистоты и невинности этихъ добродушныхъ, безхитростныхъ стариковъ. Но, съ другой стороны, что же представляютъ эти люди, какъ образъ и подобіе Божіе?! Гоголь рисуетъ ихъ какъ только людей, которые съ утра до вечера пьютъ и ѣдятъ,—потомъ, когда придетъ пора, сходятъ въ могилу.
Такъ на фонѣ Гоголевской картины жизни уже начинаетъ выплывать темное облачко душевной тревоги поэта за человѣческую личность, за ея пустое, безсмысленное прозябаніе на семъ свѣтѣ . „Бѣдная старушка!“ восклицаетъ поэтъ, описывая послѣднія минуты Пульхеріи Ивановны,—„она въ то время не думала ни о той великой минутѣ, которая ее ожидаетъ, ни о душѣ своей, ни о будущей своей жизни: она думала только о Бѣдномъ своемъ спутникѣ, съ которымъ прожила жизнь и котораго оставляла сирымъ и безпріютнмъ“… ,,Можетъ быть, вы чего-нибудь бы покушали, Пульхерія Ивановна?“—вотъ съ какими словами разстается Аѳанасій Ивановичъ, провожая свою подругу въ вечную жизнь и съ безпокойствомъ смотря ей въ глаза.
