въ лодку и приказалъ нашему гребцу править къ пристани. Казенный каикъ смиренно повернулъ назадъ. Дѣло съ таможней тѣмъ и кончилось.
Эта небывалая метода таможеннаго досмотра озадачила меня.
— Неужели здѣсь всегда такъ осматриваютъ? спросилъ я француза.
— О, нѣтъ! Еслибы у васъ было много поклажи — сундуки, баулы, — разумѣется пришлось бы дать на водку. Но у васъ вѣдь ничего нѣтъ!
— А чемоданъ?
— Что это за чемоданъ! Вѣрно, тутъ одно платье....
— А если онъ иабитъ фальшивыми ассигнаціями?
— Pourquoi pas! отвѣчалъ смѣясь комиссіонеръ: здѣсь и такъ половина асспгнацій — фальшивыя.
— Ну, а кулакъ-то тоже въ порядкѣ вещей?
— Sans cloute, monsieur! Какъ смѣетъ кричать этотъ турокъ! развѣ мы армяне какіе-нибудь! Вы русскій, я французъ — nous sommes les sujets de deux grandes nations! Надобно держать въ рукахъ этихъ варваровъ.
Мы пристали кь набережной Галаты. Турецкій хамаль или носильщикъ, полунагой и загорѣлый, поднялъ на плеча мою поклажу, пригнулся головой почти до земли и скорыми шагами побѣжалъ по улицѣ, вдоль Золотаго-Рога, покрикивая безпрестанно: берегись! варда! варда! Мы пустились вслѣдъ за нимъ, между двумя рядами красныхъ деревянныхъ домишекъ, наклонившихся другъ къ другу верхними этажами, прыгая по мостовой, или лучше-сказать навороченннымъ безъ толку камнямъ, между вереницами навьюченныхъ всякой всячиной ословъ, толпами оборванныхъ хамалей и цѣлымъ населеніемъ бродячихъ собакъ. Шагая по грудамъ тлѣющей золы и кучамъ смраднаго пепла, на развалинахъ вчерашняго пожара, дошли мы до Галатскихъ-воротъ, и мимо изящнаго мраморнаго фонтана и какого-то кладбища повернули въ уз-
