скидалъ въ обрезъ, мылъ, полоскалъ, склалъ штука къ штукѣ, такъ же какъ дѣлалъ старичекъ; глядитъ, какъ будутъ склеиваться всѣ штуки. Какъ дунетъ—такъ нѣтъ ничего! опять дунетъ—хуже того! Вотъ попъ ну опять складывать штуки въ воду; мылъ-мылъ, полоскалъ-полоскалъ, и опять приложилъ штука къ штукѣ; дунетъ—все нѣтъ ничего! „Ахти мнѣциньки! думаетъ попъ, бѣда!“ Поутру приходитъ царь и видитъ: никакихъ нѣтъ успѣховъ у дохтура; все тѣло смѣшалъ съ дрянью. Царь велѣлъ дохтура въ петлю. Взмолился нашъ попъ: „царь, вольной человѣкъ! оставь меня на мало время: я сбѣгаю за старичкомъ, онъ вылечитъ царевну“. Побѣгъ попъ старичка искать; нашелъ старичка, и говоритъ: „старичекъ! виноватъ я окаянный; попуталъ меня бѣсъ: хотѣлъ я одинъ вылечить у царя дочь, да не могъ; хотятъ меня вѣшать. Помоги мнѣ!“ Пошелъ старичекъ съ попомъ. Повели попа въ петлю. Старичекъ говоритъ попу: „попъ, а кто съѣлъ мои просвирки?“—Право, не я, ей Богу, не я! Взвели его на другую ступеньку. Старичекъ говоритъ попу: „попъ, а кто съѣлъ мои просвирки?“—Право, не я, ей Богу, не я! Взвели на третью, опять: не я! Сейчасъ голову въ петлю, и все: не я! Ну, нечего дѣлать! Старичекъ говоритъ царю: „царь, вольной человѣкъ! позволь мнѣ царевну вы-
скидал в обрез, мыл, полоскал, склал штука к штуке, так же как делал старичок; глядит, как будут склеиваться все штуки. Как дунет — так нет ничего! опять дунет — хуже того! Вот поп ну опять складывать штуки в воду; мыл-мыл, полоскал-полоскал, и опять приложил штука к штуке; дунет — всё нет ничего! «Ахти мнециньки! думает поп, беда!» Поутру приходит царь и видит: никаких нет успехов у дохтура; всё тело смешал с дрянью. Царь велел дохтура в петлю. Взмолился наш поп: «царь, вольной человек! оставь меня на мало время: я сбегаю за старичком, он вылечит царевну». Побег поп старичка искать; нашел старичка, и говорит: «старичок! виноват я окаянный; попутал меня бес: хотел я один вылечить у царя дочь, да не мог; хотят меня вешать. Помоги мне!» Пошел старичок с попом. Повели попа в петлю. Старичок говорит попу: «поп, а кто съел мои просвирки?» — Право, не я, ей Богу, не я! Взвели его на другую ступеньку. Старичок говорит попу: «поп, а кто съел мои просвирки?» — Право, не я, ей Богу, не я! Взвели на третью, опять: не я! Сейчас голову в петлю, и всё: не я! Ну, нечего делать! Старичок говорит царю: «царь, вольной человек! позволь мне царевну вы-
