безъ толку. „Ну, бѣда мая! прапалъ я таперь! угажу на висилицу, либа матряй въ Сибирь на катаргу!“ Началъ плакать и малитца Богу и Николѣ миласливому, штопъ паслали ему апять тѣхъ знахарей. И видитъ въ акошка, што идутъ къ нему въ баню тѣ знахари: малодинькай съ бароткай и сѣдинькай старичокъ. Вотъ какъ абрадовался имъ! Бухъ имъ въ ноги: „батюшки маи! будьте атцы радные! взялся я лѣчить па вашему, да не выходитъ…“ А эвти знахари апять, знашъ, были Христосъ и Никола миласливай. Взашли, усмѣхнулись и гаварятъ: „ты больна скора выучился лѣчить-та!“ Вотъ Христосъ-атъ взялъ мертваю все па частямъ перемылъ, ды и слажилъ. Слажилъ, знашъ, па прежнему, какъ была, и спрыснулъ разъ—ана сраслась, спрыснулъ въ другой—ана пашевелилась, спрыснулъ въ третій—она встала. Вотъ попъ-атъ перекрестился: „ну, слава тебѣ, Господи! ушъ вотъ какъ ратъ—сказать нельзя!“—Вазьми, сказалъ Христосъ, и атведи ее таперь къ отцу: ды матряй, больше не лѣчи!—крѣпко-накрѣпко наказалъ ему: а не то прападешь! Вотъ знахари-тѣ: Христосъ и Никола миласливай пашли са двара, а попъ-атъ привелъ ее къ атцу: „я ее, слышъ, излѣчилъ“. Дочь сказала атцу, што ана таперь здарова па прежняму. Купецъ нука ево паить, кармить, угаваривать, штопъ астался
без толку. «Ну, беда мая! прапал я таперь! угажу на висилицу, либа матряй в Сибирь на катаргу!» Начал плакать и малитца Богу и Николе миласливому, штоп паслали ему апять тех знахарей. И видит в акошка, што идут к нему в баню те знахари: малодинькай с бароткай и сединькай старичок. Вот как абрадовался им! Бух им в ноги: «батюшки маи! будьте атцы радные! взялся я лечить па вашему, да не выходит…» А эвти знахари апять, знаш, были Христос и Никола миласливай. Взашли, усмехнулись и гаварят: «ты больна скора выучился лечить-та!» Вот Христос-ат взял мертваю всё па частям перемыл, ды и слажил. Слажил, знаш, па прежнему, как была, и спрыснул раз — ана сраслась, спрыснул в другой — ана пашевелилась, спрыснул в третий — она встала. Вот поп-ат перекрестился: «ну, слава тебе, Господи! уш вот как рат — сказать нельзя!» — Вазьми, сказал Христос, и атведи ее таперь к отцу: ды матряй, больше не лечи! — крепко-накрепко наказал ему: а не то прападешь! Вот знахари-те: Христос и Никола миласливай пашли са двара, а поп-ат привел ее к атцу: «я ее, слыш, излечил». Дочь сказала атцу, што ана таперь здарова па прежняму. Купец нука ево паить, кармить, угаваривать, штоп астался
