овецъ; впереди стояла та самая овца, которую онъ вчера зарѣзалъ, совершенно здоровая и бодрая; она держала на лбу запись, въ которой было сказано: „все принадлежитъ бѣдному и его сыну!“ Три собаки прыгали около нихъ и ласкались. Бѣдный не могъ скрыть своей радости и счастья и отправился со стадомъ домой. Когда онъ воротился, собралась цѣлая деревня посмотрѣть на его многочисленныхъ и красивыхъ овецъ; бѣдному то и дѣло приходилось разсказывать, какъ чрезъ двухъ убогихъ странниковъ досталось ему такое счастіе. Зависть не давала покоя богатому его сосѣду: если такъ, думалъ онъ, то я вскорѣ долженъ получить еще болѣе!—Онъ пошелъ, созвалъ отовсюду бѣдныхъ странниковъ и нищихъ, перебилъ всѣхъ своихъ овецъ, нажарилъ мяса и предложилъ убогимъ. Потомъ старательно собралъ всѣ кости: въ шкурку каждой овцы положилъ именно тѣ, которыя ей принадлежали, и улегся спать. Онъ однако не могъ заснуть; въ мысляхъ своихъ онъ не переставая до самаго утра высчитывалъ, во сколько больше должно быть у него овецъ, нежели у сосѣда, потому что онъ убилъ цѣлую сотню, а тотъ только одну. Когда разсвѣло, онъ тотчасъ вскочилъ, чтобы взглянуть на свое огромное стадо, но передъ нимъ лежали только кости въ овечьихъ шкурахъ, и ни одна не двигалась и не ше-
овец; впереди стояла та самая овца, которую он вчера зарезал, совершенно здоровая и бодрая; она держала на лбу запись, в которой было сказано: «всё принадлежит бедному и его сыну!» Три собаки прыгали около них и ласкались. Бедный не мог скрыть своей радости и счастья и отправился со стадом домой. Когда он воротился, собралась целая деревня посмотреть на его многочисленных и красивых овец; бедному то и дело приходилось рассказывать, как чрез двух убогих странников досталось ему такое счастье. Зависть не давала покоя богатому его соседу: если так, думал он, то я вскоре должен получить еще более! — Он пошел, созвал отовсюду бедных странников и нищих, перебил всех своих овец, нажарил мяса и предложил убогим. Потом старательно собрал все кости: в шкурку каждой овцы положил именно те, которые ей принадлежали, и улегся спать. Он однако не мог заснуть; в мыслях своих он не переставая до самого утра высчитывал, во сколько больше должно быть у него овец, нежели у соседа, потому что он убил целую сотню, а тот только одну. Когда рассвело, он тотчас вскочил, чтобы взглянуть на свое огромное стадо, но перед ним лежали только кости в овечьих шкурах, и ни одна не двигалась и не ше-
