отпусти меня, сними свой крестикъ. „Нѣтъ, братъ, погоди! Деньги деньгами, а ты сослужи мнѣ и другую службу. Вотъ ужь десять лѣтъ, какъ не былъ я дома, а тамъ у меня жена и дѣтки остались; смерть хочется побывать на родинѣ да на своихъ посмотрѣть. Свози-ка меня домой; я, братъ, не изъ дальнихъ—изъ Иркутской губерніи. Какъ свозишь, тогда и крестъ сниму!“ Чортъ поморщился-поморщился и согласился. На другой день пошелъ солдатъ къ начальству, отпросился на два дня погулять (а были тогда праздники), и сейчасъ-же къ нечистому; усѣлся на него верхомъ и крѣпко-крѣпко ухватился за рога. Чортъ какъ свиснетъ, какъ понесется—словно молнія! Солдатъ только посматриваетъ, какъ мелькаютъ передъ нимъ города и села: „ай-да молодецъ! люблю за прыть!“ И не успѣлъ еще проговорить всего, глядь—ужь и пріѣхалъ. Слѣзъ солдатъ съ чорта: „спасибо, говоритъ; вотъ удружилъ, такъ удружилъ! Ступай теперь, куда знаешь, а завтра на ночь приходи: назадъ поѣдемъ“. Прогостилъ, пропировалъ солдатъ цѣлыхъ два дни, а къ ночи
отпусти меня, сними свой крестик. «Нет, брат, погоди! Деньги деньгами, а ты сослужи мне и другую службу. Вот уж десять лет, как не был я дома, а там у меня жена и детки остались; смерть хочется побывать на родине да на своих посмотреть. Свози-ка меня домой; я, брат, не из дальних — из Иркутской губернии. Как свозишь, тогда и крест сниму!» Чёрт поморщился-поморщился и согласился. На другой день пошел солдат к начальству, отпросился на два дня погулять (а были тогда праздники), и сейчас же к нечистому; уселся на него верхом и крепко-крепко ухватился за рога. Чёрт как свиснет, как понесется — словно молния! Солдат только посматривает, как мелькают перед ним города и села: «ай-да молодец! люблю за прыть!» И не успел еще проговорить всего, глядь — уж и приехал. Слез солдат с чёрта: «спасибо, говорит; вот удружил, так удружил! Ступай теперь, куда знаешь, а завтра на ночь приходи: назад поедем». Прогостил, пропировал солдат целых два дни, а к ночи
