рется лечить.—Сдѣлай милость полечи! что хочешь возьми…—Право не могу—Вотъ тебѣ сейчасъ пятьсотъ рублей, а вылечишь, дадимъ пять тысячъ—вотъ и вексель… Пять тысячъ деньги! думаетъ мужикъ; дай попытаюсь!… Далъ своего снадобья и ушелъ дозавтра. Только что принялъ больной лекарство, какъ тутъ-же и духъ вонъ. На другой день приходитъ мужикъ къ купцу лечить; только ужъ его самого тамъ попользовали, да такъ ловко, что къ вечеру онъ слегъ въ постелю. Оглянется—а Смерть у него въ головахъ. Плохо дѣло! думаетъ мужикъ; какъ быть? и говоритъ своимъ: неловко что-то лежать мнѣ; положите-ка меня къ изголовью ногами. Переложили его; глядитъ онъ: Смерть все въ головахъ.—Охъ, все неловко! говоритъ онъ; придвиньте-ка плотнѣе кровать къ стѣнѣ, да положите меня поперекъ. Повернули его и такъ; глядитъ, а Смерть все въ головахъ, и шепчетъ ему на ухо: полно, братъ! не отвертишься… Черезъ день послѣ похоронъ купца, и мужика снесли на кладбище.—См. еще въ Народн. славян. разсказахъ И. Боричевскаго (стр. 82—87) повѣсть объ одномъ скрягѣ.
рется лечить. — Сделай милость полечи! что хочешь возьми… — Право не могу — Вот тебе сейчас пятьсот рублей, а вылечишь, дадим пять тысяч — вот и вексель… Пять тысяч деньги! думает мужик; дай попытаюсь!… Дал своего снадобья и ушел дозавтра. Только что принял больной лекарство, как тут же и дух вон. На другой день приходит мужик к купцу лечить; только уж его самого там попользовали, да так ловко, что к вечеру он слег в постелю. Оглянется — а Смерть у него в головах. Плохо дело! думает мужик; как быть? и говорит своим: неловко что-то лежать мне; положите-ка меня к изголовью ногами. Переложили его; глядит он: Смерть всё в головах. — Ох, всё неловко! говорит он; придвиньте-ка плотнее кровать к стене, да положите меня поперек. Повернули его и так; глядит, а Смерть всё в головах, и шепчет ему на ухо: полно, брат! не отвертишься… Через день после похорон купца, и мужика снесли на кладбище. — См. еще в Народн. славян. рассказах И. Боричевского (стр. 82—87) повесть об одном скряге.
