стилъ ихъ на Брагима хана грознаго. Волки съ нимъ не сладили, и наскочилъ на него самъ Егорій и закололъ его острымъ копьемъ, а мать свою отъ злой неволи свободилъ.
А послѣ того выстроилъ святой Егорій соборную церковь, завелъ монастырь, и самъ захотѣлъ потрудиться Богу. И много пошло въ тотъ монастырь православныхъ, и создались вокругъ него келіи и посадъ, который и понынѣ слыветъ Егорьевскомъ.
b)
Егорій святой Богу молился
За мать за родную!
Великую онъ скорбь перенесъ
За мать за родную:
Его во пилы пилили,
Въ топоры рубили;
У пилъ зубья посшибались,
У топоровъ лезья (лезвія) до обухъ выбивались,
И Егорью ничего не дѣялось!
Его во смолѣ варили,
Въ водѣ студеной топили.
Егорій въ водѣ не утопаетъ,
Поверхъ смолы плаваетъ!
Вырыли погребъ глубокой,
Сажали въ него Егорія;
Досками дубовыми закрывали,
стил их на Брагима хана грозного. Волки с ним не сладили, и наскочил на него сам Егорий и заколол его острым копьем, а мать свою от злой неволи свободил.
А после того выстроил святой Егорий соборную церковь, завел монастырь, и сам захотел потрудиться Богу. И много пошло в тот монастырь православных, и создались вокруг него келии и посад, который и поныне слывет Егорьевском.
b)
Егорий святой Богу молился
За мать за родную!
Великую он скорбь перенес
За мать за родную:
Его во пилы пилили,
В топоры рубили;
У пил зубья посшибались,
У топоров лезья (лезвия) до обух выбивались,
И Егорью ничего не деялось!
Его во смоле варили,
В воде студеной топили.
Егорий в воде не утопает,
Поверх смолы плавает!
Вырыли погреб глубокой,
Сажали в него Егория;
Досками дубовыми закрывали,
