liegt, hat sein Theil, er muss hartschlägig sein, nun gehts an den andern“—und gab armem Petrus ein zweites Frühstück, noch kräftiger als das erste.“ Слѣдуетъ чудесная молотьба огнемъ, какъ и въ русской легендѣ. Когда таинственные странники распростились съ хозяиномъ и отправились въ свой путь, апостолъ Петръ сталъ жаловаться на жестокосердіе крестьянина; „оборотись!“ сказалъ ему Господь. Въ то время они взошли на холмъ; апостолъ взглянулъ назадъ: весь дворъ и изба крестьянина стояли въ пламени. (См. еще Zeitschrift für Deutsche Mythologie, т. I, вып. 4, стр. 471—2; т. II, вып. 1, стр. 13—16; т. IV, вып. 1, стр. 50—54). Подобный разсказъ можно слышать и у насъ въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ. Приводимъ здѣсь варіантъ, записанный П. И. Якушкинымъ въ Орловскомъ уѣздѣ:
Въ одну зимнюю ненастную ночь шелъ по дорогѣ Иванъ Милостивой съ двѣнадцатью апостолами. Въ полѣ ночевать было холодно: они и постучались къ одному мужику: „пусти обогрѣться!“ Мужикъ сначала не хотѣлъ пускать ихъ, да потомъ согласился и пустилъ съ условіемъ, чтобы завтра чуть свѣтъ обмолотили ему три копны ржи. На утро хозяинъ толкнулъ Ивана Милостиваго, а онъ вмѣстѣ съ апостолами лежалъ на полу: „пора молотить, собирайтеся!“ Толкнулъ и по-
liegt, hat sein Theil, er muss hartschlägig sein, nun gehts an den andern» — und gab armem Petrus ein zweites Frühstück, noch kräftiger als das erste.» Следует чудесная молотьба огнем, как и в русской легенде. Когда таинственные странники распростились с хозяином и отправились в свой путь, апостол Петр стал жаловаться на жестокосердие крестьянина; «оборотись!» сказал ему Господь. В то время они взошли на холм; апостол взглянул назад: весь двор и изба крестьянина стояли в пламени. (См. еще Zeitschrift für Deutsche Mythologie, т. I, вып. 4, стр. 471—2; т. II, вып. 1, стр. 13—16; т. IV, вып. 1, стр. 50—54). Подобный рассказ можно слышать и у нас в некоторых местностях. Приводим здесь вариант, записанный П. И. Якушкиным в Орловском уезде:
В одну зимнюю ненастную ночь шел по дороге Иван Милостивой с двенадцатью апостолами. В поле ночевать было холодно: они и постучались к одному мужику: «пусти обогреться!» Мужик сначала не хотел пускать их, да потом согласился и пустил с условием, чтобы завтра чуть свет обмолотили ему три копны ржи. Наутро хозяин толкнул Ивана Милостивого, а он вместе с апостолами лежал на полу: «пора молотить, собирайтеся!» Толкнул и по-
