Жилъ да былъ себѣ старикъ со старухою, бѣдные-бѣдные! Хлѣба-то у нихъ не было; вотъ они поѣхали въ лѣсъ, набрали жолудей, привезли домой и начали ѣсть. Долго ли, коротко ли они ѣли, только старуха уронила одинъ жолудь въ подполье. Пустилъ жолудь ростокъ и въ небольшое время доросъ до полу. Старуха запримѣтила и говоритъ: „старикъ! надобно полъ-та прорубить; пускай дубъ ростетъ выше; какъ выростетъ, не станемъ въ лѣсъ за жолудями ѣздить, станемъ въ избѣ рвать“. Старикъ прорубилъ полъ; дерево росло-росло и выросло до потолка. Старикъ разобралъ и потолокъ, а послѣ и крышу снялъ; дерево все ростетъ да ростетъ, и доросло до самаго неба. Не стало у старика со старухой жолудей, взялъ онъ мѣшокъ и полѣзъ на дубъ. Лѣзъ-лѣзъ, и взобрался на небо[2]. Хо-
- ↑ Ручная мельница.
- ↑ Варіантъ: Жилъ себѣ дѣдъ да баба, разъ ѣли они горохъ и уронили подъ полъ одну горошину. Стала она рости, росла-росла, и выросла до самаго потолка. Дѣдъ разобралъ и крышу, и потолокъ, а горошина взяла рости до самаго неба. Полѣзъ дѣдъ на небо.
Жил да был себе старик со старухою, бедные-бедные! Хлеба-то у них не было; вот они поехали в лес, набрали жёлудей, привезли домой и начали есть. Долго ли, коротко ли они ели, только старуха уронила один жёлудь в подполье. Пустил жёлудь росток и в небольшое время дорос до полу. Старуха заприметила и говорит: «старик! надобно пол-та прорубить; пускай дуб растет выше; как вырастет, не станем в лес за жёлудями ездить, станем в избе рвать». Старик прорубил пол; дерево росло-росло и выросло до потолка. Старик разобрал и потолок, а после и крышу снял; дерево всё растет да растет, и доросло до самого неба. Не стало у старика со старухой жёлудей, взял он мешок и полез на дуб. Лез-лез, и взобрался на небо[2]. Хо-
