не отрекался отъ него.“ Слыша Петръ отвѣтъ бражниковъ, отыде отъ вратъ пречистаго рая и сумнися о семъ человѣцѣ бражникѣ.
Вторицею нача бражникъ талкитися у вратъ пречистаго рая, и пріиде ко вратамъ царь и пророкъ Давыдъ и рече: „кто талкійся у вратъ пречистаго рая?“ И бысть гласъ къ нему: „азъ есмь бражникъ, и желаю съ вами въ раю жити“. И рече къ нему царь Давыдъ: „отыде, человѣче, отсюда; здѣсь бражники не водворяютца, ибо имъ уготовано мѣсто въ муку вѣчную со блудниками вмѣстѣ“. И отвѣща бражникъ: „господине, гласъ твой слышу, а лица твоего не вижу, и имени твоего не вемъ“. И рече къ нему царь Давыдъ: „азъ есмь царь и пророкъ, который сѣдяй со Авраамомъ и Исаакомъ на лонѣ царствія сего, и состави псалтырь и пѣсни троичныя“. И бысть отвѣтъ бражниковъ: „помнише ли ты, царю Давыде, когда бысть брань на Голіафы, тогда ты слугу своего Урію на войну услалъ, и тамо его смерти предати повелѣлъ, а жену его къ себѣ въ прелюбодѣяніе пріялъ? Аще бы не были твои слезы и покаяніе, и тебѣ не быть бы въ раю“. Слыша сіе, царь Давыдъ отыде и сумнися о семъ человѣцѣ.
Бражникъ же нача третицею талкитися у вратъ пречистаго рая. И пріиде ко вратамъ Іоаннъ Богословъ и рече: „кто талкійся у вратъ пречистаго рая?“ И отвѣща ему: „азъ
не отрекался от него.» Слыша Петр ответ бражников, отыде от врат пречистого рая и сомнися о сем человеце бражнике.
Вторицею нача бражник талкитися у врат пречистого рая, и прииде ко вратам царь и пророк Давыд и рече: «кто талкийся у врат пречистого рая?» И бысть глас к нему: «аз есмь бражник, и желаю с вами в раю жити». И рече к нему царь Давыд: «отыде, человече, отсюда; здесь бражники не водворяютца, ибо им уготовано место в муку вечную со блудниками вместе». И отвеща бражник: «господине, глас твой слышу, а лица твоего не вижу, и имени твоего не вем». И рече к нему царь Давыд: «аз есмь царь и пророк, который седяй со Авраамом и Исааком на лоне царствия сего, и состави псалтырь и песни троичные». И бысть ответ бражников: «помнише ли ты, царю Давыде, когда бысть брань на Голиафы, тогда ты слугу своего Урию на войну услал, и тамо его смерти предати повелел, а жену его к себе в прелюбодеяние приял? Аще бы не были твои слезы и покаяние, и тебе не быть бы в раю». Слыша сие, царь Давыд отыде и сомнися о сем человеце.
Бражник же нача третицею талкитися у врат пречистого рая. И прииде ко вратам Иоанн Богослов и рече: «кто талкийся у врат пречистого рая?» И отвеща ему: «аз
