хозяинъ, какъ слѣзъ я съ полатей, такъ по полу ящерицы бѣгали; а какъ подошелъ къ столу и хотѣлъ испить, такъ по немъ лягушки прыгали да крякали?“—Отъ того, сказалъ хозяинъ, что снохи мои никогда угарочка (лучины—Оп. обл. великор. слов.) не подметутъ, а квасъ какъ нацѣдятъ въ кружку, такъ не благословясь и поставятъ на столъ. „Пошелъ было я спать на гувно, а тамъ кричатъ: сестра! сестра! прибери меня“.—А это вотъ что значитъ: сыновья мои никогда метелъ благословясь на мѣсто не поставятъ! „Потомъ легъ я подъ изгороду, а тамъ кричатъ: выдерни, да вторни!“—Это значитъ, что изгорода вверхъ низомъ поставлена. „Потомъ легъ я подъ чугунъ, а тамъ кричатъ: на бобрѣ вѣшу, на боберъ упаду“. Хозяинъ говоритъ: „а это вотъ что—коли я помру, то и весь домъ мой опустится!“—(Изъ собранія В. И. Даля; первая записана въ Архангельской губерніи, а вторая въ Зубцовскомъ уѣздѣ, Тверской губерніи).
хозяин, как слез я с полатей, так по полу ящерицы бегали; а как подошел к столу и хотел испить, так по нём лягушки прыгали да крякали?» — Оттого, сказал хозяин, что снохи мои никогда угарочка (лучины — Оп. обл. великор. слов.) не подметут, а квас как нацедят в кружку, так не благословясь и поставят на стол. «Пошел было я спать на гувно, а там кричат: сестра! сестра! прибери меня». — А это вот что значит: сыновья мои никогда метел благословясь на место не поставят! «Потом лег я под изгороду, а там кричат: выдерни, да вторни!» — Это значит, что изгорода вверх низом поставлена. «Потом лег я под чугун, а там кричат: на бобре вешу, на бобер упаду». Хозяин говорит: «а это вот что — коли я помру, то и весь дом мой опустится!» — (Из собрания В. И. Даля; первая записана в Архангельской губернии, а вторая в Зубцовском уезде, Тверской губернии).
