которыя поражали своимъ возвышеннымъ характеромъ и святостью жизни, наконецъ—мѣстныя преданія о чудесахъ святыхъ.
Исторія народной легенды стоитъ въ тѣсной и необходимой связи съ легендой литературной. Классическимъ временемъ образованія легендъ были средніе вѣка, когда христіанство распространилось и утвердилось во всей Европѣ. Личности и событія священнаго писанія „заняли мѣсто языческой миѳологіи, хотя наивная безсознательность тогдашнихъ людей нерѣдко мѣшала языческое съ христіанскимъ и даже повторяла ту же языческую старину подъ новыми формами“[1]. Паломники, въ томъ числѣ и русскіе, были первыми распространителями легендарныхъ сказаній. Пришедшія разными путями, сказанія эти обжились въ новой средѣ, превратились въ произведенія національныя. По готовымъ образцамъ фантазія народа продолжала работать, появлялись самостоятельныя композиціи, источниковъ которыхъ прослѣдить не представляется возможности. Къ книжнымъ переживаніямъ присоединялись преданія, жившія въ народѣ, въ видѣ пѣсенъ и сказокъ. Смѣшеніе русскаго обряда и быта съ христіанскими представленіями можно найти въ собраніи Аѳанасьева. Легенда сохранялась или
- ↑ Статья Пыпина, стр. 74.
которые поражали своим возвышенным характером и святостью жизни, наконец — местные предания о чудесах святых.
История народной легенды стоит в тесной и необходимой связи с легендой литературной. Классическим временем образования легенд были средние века, когда христианство распространилось и утвердилось во всей Европе. Личности и события священного писания «заняли место языческой мифологии, хотя наивная бессознательность тогдашних людей нередко мешала языческое с христианским и даже повторяла ту же языческую старину под новыми формами»[1]. Паломники, в том числе и русские, были первыми распространителями легендарных сказаний. Пришедшие разными путями, сказания эти обжились в новой среде, превратились в произведения национальные. По готовым образцам фантазия народа продолжала работать, появлялись самостоятельные композиции, источников которых проследить не представляется возможности. К книжным переживаниям присоединялись предания, жившие в народе, в виде песен и сказок. Смешение русского обряда и быта с христианскими представлениями можно найти в собрании Афанасьева. Легенда сохранялась или
- ↑ Статья Пыпина, стр. 74.
